Мой далекий близкий - Юлия Николаевна Николаева

Сел напротив и спросил:

— Ася?

Тело отреагировало само, если бы я могла, я бы включила все тупое равнодушие, которое заполняло меня при жизни с Андреем, но я не могла. Вздрогнула и подняла на Влада глаза. Улыбка получилась жалкой, да и к черту ее, у меня нет сил даже на то, чтобы поддерживать кончики губ в приподнятом состоянии. Словно кто-то высосал все силы разом.

Влад еще немного поглазев, выдал:

— Значит, ты любовница Шилова?

Странно, но в его словах мне послышалось удивление. Пожала плечами, не зная, что сказать. Смерть Андрея сейчас казалось мне бесконечно далекой.

Я кидала быстрые взгляды на Влада, пытаясь каждый раз выцепить кусочек из его внешности, чтобы потом сложить в голове пазл. Смотреть на него в упор я просто была не готова. Он возмужал, фигура стала более спортивной, да и поведение… Более уверенный в себе, что ли. Черты лица стали с годами даже мягче, со стороны он мог бы создать впечатление милого и доброго, только все портил взгляд.

Он был темный. Если можно применить подобное понятие к взгляду. Словно колодец, в который смотришь и не знаешь, что там на дне, но почему-то не ждешь ничего хорошего. Темный, злой, пустой… Какой-то болезненный.

Я мысленно усмехнулась. Ну ты и увлеклась, Ася.

— Ладно, — вздохнул Влад, наконец, я подняла на него глаза и тут же уставилась в стену. — Я так понимаю, ночка у тебя выдалась боевая. Я тоже спал мало и соображаю плохо. Давай-ка отдохнем, а потом будем разговаривать. Идем.

Он встал, я поднялась, только когда он уже прошел мимо меня. Оказаться столь близко к нему я была не готова.

Квартира у него была тоже перестроенная из коммуналки, да в этих домах и не было других, так что ничего удивительного. Вся в светлых тонах, просторная. Мы прошли гуськом в комнату. Я сразу поняла, что это его спальня, замерла на пороге, судорожно рассматривая все вокруг.

Не могла понять, что со мной происходит, но и остановиться не могла. Словно мне позволили приложиться к источнику, возле которого я сидела много лет, и теперь я пью, кашляя, захлебываясь, хотя меня никто не торопит.

Комната была обставлена без излишков: кровать, тумбочка, шкаф и компьютерный стол.

Я не сразу сообразила, что Влад протягивает мне свою футболку. Смотрела, как дура, на неё, не касаясь.

— Твои шмотки надо постирать, — заметил он мне.

Я кивнула, джинсы и впрямь перемазаны чуть ли не до колен после беготни по ночному лесу. Внезапно вспомнился мой защитник. Где он сейчас? И знает ли, где я? Кто он — я даже не пыталась думать.

— Спасибо, — забрав футболку, посторонилась, пропуская его.

И все равно он прошел слишком близко от меня, обдав запахом туалетной воды, от которой защекотало в носу. Я шла за ним, глядя на широкие плечи, на которых перекатывались мышцы. Определенно, Влад за собой следит, выглядит отлично. Наверное, у него много женщин, мелькнуло в голове. Я горестно усмехнулась. У него их всегда было много. И я была только одной из них.

— Можешь лечь тут, — он открыл дверь комнаты, я снова кивнула, даже не заглядывая.

Влад ушёл, проводив его взглядом, я зашла в комнату и бросила рюкзак возле кровати. Стянула свитер и джинсы. Взяла футболку и, прежде чем надеть, вдохнула запах. Свежесть “Ленор”, блин. Натянув ее, залезла под лёгкое покрывало и, сложив руки по сторонам от тела, уставилась в потолок.

По идее, я должна была отключиться сразу, но в голове наблюдался сумбур мыслей, через которые все сильнее прорывался поток воспоминаний. Я понимала: он меня смоет, снесет нахрен, заставив нахлебаться так, что самой захочется сдохнуть. Но я даже не попыталась перекрыть плотину.

В тот год Петров решает меня добиться. Эта наша дачная тусовка… здесь большинство встречается только во время летних каникул. И романы у многих тоже только на короткий срок.

Я, хоть и гуляю вместе со всеми, но никогда не отвечаю на чьи-то попытки ухаживания. Во-первых, я не могу всерьёз смотреть на всю нашу честную компанию, которую знаю с детских лет. Во-вторых, отношения на три месяца — не для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я жду большую и светлую любовь, что называется, как в сказке. Только никому об этом не говорю, ну кроме Ирки. Правда, у неё дача совсем в другой стороне, так что летом мы видимся реже. Хотя иногда она приезжает погостить ко мне сюда на недельку.

Петров настойчиво таскает мне полевые цветы и всякие вкусности из ларька у станции. Вызывается проводить и накидывает вечерами кофту на плечи. Хотя я ему сказала, что между нами ничего быть не может. Знаю, вокруг считают нас парой, но никак это не комментирую. И даже терплю, когда приветствуя, он целует меня в щеку. Петров в целом славный парень, добрый, веселый, душа компании. Просто не мое.

В тот вечер он приходит позже остальных, и не один. Мы все уже сидим у костра, Вадик бренчит на гитаре незатейливую мелодию, кто-то пьёт вино. Я разглядываю ребят и думаю, как странно, ведь мы уже взрослые, нам не двенадцать лет, все совершеннолетние, а все равно в этих посиделках ощущается уют тех встреч, когда мы были детьми. Конечно, сейчас компания меньше, но все равно все свои, родные.

Петрова встречают улюлюканьем. Он здоровается за руку с парнями, чмокает меня в щеку, а потом представляет парня, с которым пришёл:

— Ребзя, это Влад. Его предки недавно купили дом у нас тут.

— Всем привет, — парень улыбается, а внутри меня вдруг что-то замирает.

Я никогда, кажется, не видела такой улыбки, открытой, светлой. И глаза невероятно красивые, глубокие, в них отражается блеск костра, делая почти нереальными.

Не замечаю, как нас всех представляют этому Владу.

— А это Ася, — смеётся Петров, — от английского айс, льдинка, холодная и неприступная.

Он садится рядом, кладя руку мне на плечи, а я тушуюсь и злюсь от подобного описания. Что теперь подумает обо мне этот парень? Влад кидает на меня взгляд, за которым невозможно разглядеть эмоции, но он пронизывает меня насквозь. Скользит с лица на руку Петрова, и я невольно скидываю ее с плеч, на что Влад коротко хмыкает, отводя взгляд.