Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова

до отвала, в остальном он к Егору относился без особого внимания.

И это было круто. Севостьянов сам по себе, Егор – сам по себе.

Наконец-то на Егора никто не орал, не называл выродком и ошибкой природы. Полгода назад отец бросил ему в лицо как оскорбление: «Ты – материн сын!» Егор поначалу даже не понял. Материн?

И вдруг сообразил: мамин! Ну да, все правильно: он – мамин сын. Егор заискрился от счастья. Мамин!

Отец посмотрел на него странно: «Неумный ты человек. Ну да ладно. Пожалею тебя на этот раз». Егор не понял, о чем это он, да и не вдумывался. Главное, что папаша отвесил такой комплимент, какого ему еще десять лет не родить.

Пока старикан где-то шастал, Егор сидел в темноте, смотрел в окно, за которым медленно гасли сумерки. Зимой сумерки синие. Весной – зеленые. Летом – розоватые, как сирень. А сейчас – желтые, даже оранжевые. Иногда он поглядывал на мамину карточку, которая лежала перед ним на столе.

Сгущавшаяся темнота сначала поглотила дом напротив. Затем ближние кусты. Просочилась в оконные щели и уже размывала мамины черты на карточке, как вдруг зажглись фонари вдоль дороги. Золотая цепь протянулась по деревне.

Егор вздохнул с облегчением. Хотя он мог включить свет, ему не хотелось этого делать. Плотных штор Севостьянов не держит. А сидеть одному, как меченосец в аквариуме, на виду у темноты, – неприятно.

Свет упал на фото, и кулон на маминой шее блеснул, как настоящий. Стал выпуклым, словно продавил фотографию с обратной стороны. Егор даже дотронулся до снимка, хотя и понимал, что это всего лишь иллюзия.

«Кулон…»

Его подбросило на стуле.

Когда Севостьянов вернулся, Егор кинулся к нему.

– Дядь Вась, у вас есть металлоискатель?

– Миноискатель, в смысле? В сарае где-то валяется…

– А можно найти?

– Прям щас, что ли? Ты чего, пацан…

– Ну, пожалуйста! Очень нужно!

Севостьянов раздраженно фыркнул, но подчинился.

Они зашли в темный сарай. Старикан щелкнул выключателем, и лампочка осветила самогонный аппарат на грубо сколоченном низком столе, садовые инструменты и неопределенные завалы под брезентом у дальней стены, очертаниями напоминающие горы.

– Вон там, – махнул рукой Севостьянов в сторону гор. – Хочешь – ищи. Перчатки справа, в корзине.

Егор никогда не нашел бы искомое. Он был уверен, что ему нужна какая-то длинная палка, похожая на грабли. Но Севостьянов, понаблюдав за его бессмысленными, как у котенка, тыканьями во все углы, грубовато сказал: «Отлезь». Отодвинув в сторону мешки, старик извлек наружу темно-зеленый ящик, похожий на чемодан, и передал Егору.

– Тащи в дом!

На кухне Севостьянов с изумительной быстротой собрал вытащенные из ящика детали. Егор наблюдал, как он соединяет две длинные трубки, будто собирает пылесос. На столе вольготно, точно накормленные змеи, разлеглись толстые провода.

– И чего, будет работать? – недоверчиво спросил Егор.

– А чего ему не работать-то? Отменная вещь, между прочим. Батарейки только нужны в усилительный блок… Вот не знаю, есть ли у меня такие.

Батарейки нашлись. Севостьянов нацепил наушники и, нахмурившись, принялся подкручивать что-то.

– Это резистор? – влез под руку Егор. – Резистор, да?

– Не мешай!

В конце концов, убедившись, что все работает, Севостьянов снял наушники и положил на стол.

– Осваивать будешь? Или только поглазеть хотел?

Остаток вечера Егор учился пользоваться прибором. Это оказалось труднее, чем он представлял. Миноискатель весил шесть килограммов. Руки у Егора устали уже через несколько минут. Он прислушивался к хрипам и пискам в наушниках, которые то и дело сползали с головы, и одновременно водил перед собой тяжеленной палкой.

– Теперь учись разбирать-собирать.

Севостьянов показал, как отсоединять друг от друга палки, которые назывались штангами, как укладывать детали в ящик. На исходе второго часа обучения Егор взмок и выдохся.

– Ты не продать ли его хочешь? – неожиданно спросил Севостьянов. – Учти, это модель старая, с вооружения давно снята. Много за него не выручишь. Безотказная, тем и хороша. Видишь, сколько в сарае провалялся, а включили – и пашет как миленький. Но современные-то легче раз в десять.

– Не продать. – У Егора не было сил даже возмутиться. – Для дела нужен.

– Смотри у меня. Вернешь в целости и сохранности.

Глава 6

Поездку в Красные Холмы Сергей запланировал на утро вторника. Но в половине восьмого, когда он разминал спину, раздался звонок.

– Мне нужно, чтобы ты подъехал, – странным голосом сказал Илюшин. – Это срочно.

Маша еще спала, и Бабкин босиком прошлепал на кухню, чтобы не разбудить ее.

– Что случилось? – спросил он, наливая воды из чайника.

– Забелина пропала. То есть Ратманская.

– Не смешно! – огрызнулся Сергей. – Серьезно, что у тебя?

– Нина Ратманская пропала, – раздельно повторил Макар, и Бабкин осознал, что это не шутка.

Он мысленно ахнул.

– Когда?

– Вчера вечером, – сказал Макар. – Со мной связался ее отец и попросил приехать к нему. К восьми он пришлет машину.

– Выезжаю.

Илюшин, уже в пальто, встречал его в дверях.

– Пропала около девяти-десяти, – сказал он. – Писем о выкупе Ратманскому не приходило. Больше пока ничего не знаю.

– А машина-то нам зачем? – осведомился Сергей, пока они спускались в лифте. – У нас своя имеется. На крайний случай могли бы взять такси.

– Жест любезности.

– Не нравятся мне такие жесты…

Черный «Мерседес» ждал у подъезда. Несмотря на утренние пробки, доехали быстро: через полчаса машина свернула в неприметный двор, который тесно обступали трехэтажные дома. Оказавшись внутри, Сергей понял, что это единый комплекс.

Он ожидал увидеть в приемной победительницу одного из региональных конкурсов красоты, но секретаршей оказалась немолодая женщина с седым учительским пучком. Акции Ратманского в глазах Бабкина сразу подскочили вверх.

– Проходите, пожалуйста, Константин Михайлович ждет.

Навстречу им из-за широкого стола поднялся пожилой человек в твидовом пиджаке. Бабкин заметил резьбу на широких тумбах-основаниях – жутковатые раскосые лица китайских демонов.

Кабинет был выдержан в коричневых и темно-зеленых тонах. Книжный шкаф до потолка; вместо привычных жалюзи – тяжелые шторы с кистями; на столе библиотечная лампа с зеленым плафоном. От комнаты исходило ощущение чопорного уюта. На стене напротив окна висели две огромные черно-белые карты Северного и Южного полушарий. Приглядевшись, Сергей обнаружил в Тихом океане силуэт гигантского дракона.

– Здравствуйте. Присаживайтесь. – Ратманский пожал им руки и вернулся на место.

За свою жизнь Бабкин перебывал во многих начальственных кабинетах. Повсюду он видел ту лубочную претенциозность, по которой безошибочно опознаются интерьеры людей, облеченных властью. Двуглавые хохломские орлы на шкафах. Отлитые в бронзе кони. Плохая живопись на стенах, кожаные диваны и вычурная лепнина – неизбежный постсоветский китч. И обязательное пресс-папье на столе. Никогда