Плач к Небесам - Энн Райс

Им хотелось испытать столь много, что они терялись и не всемогли получить. Так, Марианна желала, чтобы ей предсказали судьбу, но не смоглавыстоять длинную очередь к столу гадалки, которая нашептывала всякие секреты вдлинную трубку, приставленную к уху желающего узнать о себе всю правду, чтобыникто, кроме него, не проведал, что ждет этого человека в будущем. Большеповезло с дикими зверями: рев львов был просто жутким. Какая-то женщинасхватила Тонио за талию, трижды закрутила его в каком-то диком танце иотпустила. И невозможно было сказать наверняка, была ли она судомойкой илизаморской принцессой. В какой-то момент он прислонился к колонне церкви ипостарался посмотреть на все отстраненно, освободив сознание от мыслей, чтобывало с ним крайне редко, и смотрел, как толпа превращается для него ввеликолепное буйство красок. На дальнем помосте разыгрывалась комедия, и голосаактеров звучали так визгливо и пронзительно, что внезапно Тонио захотелосьисчезнуть и отдохнуть в тишине палаццо.

И тут он вдруг почувствовал, как рука Марианны выскользнулаиз его руки. Обернувшись, он понял, что не может найти мать.

Он стал оглядываться по сторонам. Где же Алессандро?

Ему показалось, что высокая фигура прямо впереди — этонаверняка Алессандро, но фигура удалялась прочь. Оглянувшись назад, Тониоувидел маленькую фигурку в бауте и домино в объятиях другого человека в маске.Кажется, они целовались или что-то шептали друг другу. Плащ незнакомца скрывалих лица.

— Мама! — Тонио направился к маленькой фигурке, нотолпа оттеснила его прежде, чем он приблизился к ней.

Потом он услышал за спиной голос Алессандро:

— Тонио!

Он уже несколько раз обращался к нему как положено: «Вашепревосходительство!» — и не получал ответа.

— Она исчезла! — в отчаянии сказал Тонио.

— Она здесь, — последовал ответ Алессандро, иснова Тонио увидел жутковатую маленькую фигурку с птичьим лицом. Она смотрелапрямо на него.

Он сорвал свою маску, отер с лица пот и на миг закрыл глаза.

* * *

Они вернулись домой всего за два часа до началапредставления в театре. Распустив длинные черные волосы, устремив глаза куда-тов пустоту, Марианна стояла, словно завороженная. А потом, заметив озабоченноевыражение на лице Тонио, поднялась на цыпочки и поцеловала его.

— Но, мама! — неожиданно отпрянул он. — Там,у дверей собора... Неужели кто-то... Кто-то тебя...

Он замолчал, совершенно не в силах продолжать.

— Кто-то меня — что? Что с тобой? — спросила онанесколько раздраженно и тряхнула волосами. Лицо ее заострилось, рот растянулсяв удивленной улыбке. — Я не помню ничего такого, что произошло у дверейсобора. Мы разве были у дверей собора? Прошло уже столько часов! А крометого, — Марианна усмехнулась, — есть кому защитить мою честь — у меняесть ты и Алессандро.

Тонио глядел на нее почти с ужасом.

Она села перед зеркалом, и Лина начала расстегивать ейплатье. Все движения матери были плавными, хотя и не очень уверенными. Онаподняла стеклянную пробку одеколона и поднесла ее к губам.

— Что мне надеть, что мне надеть? А ты! Посмотри насебя! Ты ведь всю жизнь умолял взять тебя в оперу! Да ты знаешь, кто поет нынчевечером? — Она повернулась к нему, опустив руки на подушки скамейки.Платье сползло с плеч, и груди почти обнажились, однако она, похоже, этого незамечала. У нее был ребячливый вид.

— Но, мама, мне кажется, что я видел...

— Да прекрати же наконец! — Внезапно она повысилаголос. Лина в изумлении отпрянула, но Тонио не шелохнулся. — Перестань такна меня смотреть! — закричала мать еще громче, зажав уши руками, словносама не могла вынести своего голоса. Она начала задыхаться, и ее лицоисказилось.

— Нет, нет, не надо... не надо, — прошептал он.Погладил ее волосы, похлопал по плечу, и она наконец сделала глубокий вдох иобмякла всем телом. Потом, снова взглянув на него, деланно улыбнулась, сталаопять сияющей и пугающе красивой. Но длилось это лишь мгновение. Глаза еенаполнились слезами.

— Тонио, я не сделала ничего плохого, — сталажаловаться она, словно была его младшей сестренкой. — Ты не осмелишься мневсе испортить, ты не сможешь! За все эти годы я первый раз вышла из дому накарнавал. Ты не... Ты не...

— Мама! — Он прижал ее лицо к своей куртке. —Прости меня.

* * *

Как только они вошли в ложу, Тонио понял, что вряд ли сможетчто-либо услышать.

Это не было для него сюрпризом. Он уже знал, что, если втрех театрах одновременно дают три разных представления, люди неизбежно начнутперемешаться между театрами, и в этой суматохе толком не увидят ни одного изспектаклей. Катрина Лизани, в белой атласной маске, уже сидела в ложе, спиной ксцене, и играла в карты со своим племянником Винченцо. Младшие Лизани махали ишикали тем, кто внизу, а старый сенатор, муж Катрины, дремал в позолоченномкресле, порой просыпаясь только для того, чтобы пробормотать, что пора ужинать.

— Иди сюда, Алессандро, — сказала Катрина, —и расскажи, правда ли все то, что говорят про Каффарелли. — Она зашлась всмехе, прежде чем Алессандро успел поцеловать ей руку, а потом махнулаМарианне, чтобы та села подле нее. — А ты, моя лапочка, просто непредставляешь, что значит для меня видеть тебя здесь, такую веселую! Наконец-тоты ведешь себя по-человечески!

— Но я — человек, — прошептала Марианна.

В том, как она прильнула к Катрине, было что-то трогательнодетское. Тонио казалось невероятным, что она испытывала привязанность ккому-то, что он сам мог что-то значить для нее. Ему показалось, он сейчасзаплачет. Или запоет.

— Ну давай же, твой ход! — сказал Винченцо.

— Не понимаю, — брюзжал старый сенатор, который,впрочем, был намного моложе Андреа, — почему я должен ждать начата всейэтой музыки, прежде чем мне подадут ужин.

Лакеи в ливреях разносили бокалы с вином. Старый сенаторпролил вино, и оно растеклось красным пятном на его кружевном воротнике.Сенатор беспомощно уставился на пятно. Когда-то он был красивым мужчиной и досих пор производил довольно внушительное впечатление. Его седые волосы плотнымиволнами ложились назад от висков. У него были черные глаза и крючковатый нос, икогда он поднимал голову, то казалось, он очень гордится своим носом. Но в этотмомент он был больше похож на ребенка.

Тонио сделал шаг вперед. Партер, как и все три яруса над ним,был уже заполнен.