Преступление в поместье - Флёр Хичкок

– Что? – переспросила я, глядя на мелкую железяку у себя на ладони.

– Они очень прочные. Только не напорись на острый конец.

Ноа занялся одной стороной крышки, а я другой. Я уже готова была отчаяться, но тут один из шурупов подался и провернулся.

– Сработало! – воскликнула я. Мой голос прозвучал неожиданно громко, по воде побежало эхо.

Трудились мы долго. Луна спускалась к горизонту. Я понимала – близится утро, а утром вернутся похитители.

Дзынь.

Последний шуруп упал внутрь морозилки.

– Нужны вёсла, – сказал Ноа и побежал отрывать доски от сарая.

Вдвоём мы поставили морозилку поровнее и столкнули в воду. Сначала было тяжело, но потом вода приняла на себя вес. Я несколько раз толкнула морозилку рукой – вроде бы не переворачивается.

– Она держится на плаву! – сказал Ноа.

– Да, – ответила я и вернулась в сарай захватить остальные одеяла и выключить свет.

– Что ты делаешь? – спросил Ноа.

– Выигрываю время. – Я вошла в воду, забралась в морозилку и пригнулась. – Попробуй залезть.

– А почему ты сидишь так низко? – спросил он, заглядывая во внутрь.

– Чтобы не перевернуться, – пробормотала я.

В морозилке пахло чёрствым хлебом и гнилью. Ноа влез рядом со мной, и мы оба попробовали чуть приподняться.

Наша прямоугольная лодка ткнулась в дно, но Ноа оттолкнулся доской от берега, и мы медленно задрейфовали прочь. Я заметила, что луна словно описала круг справа налево, и поняла, что нас подхватило течение.

– Думаю, это не озеро, – сказала я.

Ноа привстал и выглянул из морозилки – и она угрожающе закачалась.

– Мы далеко отплыли от сарая?

– Он выглядит меньше, – ответил Ноа.

Я рискнула и тоже выглянула наружу. Сарай удалялся, но мы были прямо посреди водной глади, в белом ящике, подсвеченном луной. Если похитители приедут сейчас, они нас поймают.

И ровно в этот момент сквозь ветки деревьев у сарая пробился свет фар и послышался шум мотора.

О нет.

– Греби, – сказала я.

Мы привстали и начали грести оторванными от стены сарая досками так быстро и тихо, как только могли. Вот только морозилка не скользила по воде, а плавно переваливалась с боку на бок. Понятное дело – всё-таки это была не лодка. Очевидно, быстро нам отсюда не выбраться.

Сзади задребезжали железные ворота. Мотор взревел и стих, фургон остановился у сарая, подсветив его фарами.

Глядя назад и прислушиваясь, я старательно гребла вперёд.

Загремели засовы – явно на входной двери. В пробитой нами дыре показался свет.

– Что? Что-о! Что-о-о… – Эхо запрыгало по водной глади.

– Ноа, быстрее, развешивай одеяла по бокам, – прошептала я.

Мы сложили доски на дно морозилки и завесили её блестящие белые стенки тёмными одеялами. Открытой осталась передняя часть, и я молилась, чтобы течение нас не развернуло. Чуть дыша, мы спрятались на дне.

– Что за чёрт? – произнёс кто-то. Явно местный.

Потом двое стали переругиваться, а затем на берегу захрустели шаги.

Кто-то выломал доску (скрипнул гвоздь), а потом бросил её в реку.

Опять раздались голоса, удары и плеск, как будто кто-то зашёл в воду и что-то оттуда вытащил. Дверца. Они нашли дверцу морозилки.

Через мгновение послышались быстрые шаги – и по воде, осветив деревья на том берегу, заплясал луч фонаря.

– О нет, – пробормотал Ноа.

Вжимаясь в дно нашей импровизированной лодки, я прислушивалась к голосам, пытаясь их распознать – и таким образом успокоиться. Но я уже почти запаниковала. Как будет лучше – сесть и грести или лежать, притворяясь мёртвыми? Если я тут умру, если я утону? Кто-нибудь хоть когда-нибудь узнает, что с нами случилось? Полиция решит, что мы с мамой были в сговоре и вместе похитили Ноа? Что я босиком пыталась увести его от спасателей, вплавь, в морозилке…

У нас над головами проплывали звёзды.

Мы уплывали прочь – но недостаточно быстро. Похитители, наверно, могли бы дойти до нас вброд. Тут нас завертело, Орион и луна поменялись местами, и морозилка сделала полный разворот.

– Эй! – крикнул кто-то на берегу.

Бах!

Закрякали и взлетели проснувшиеся утки, и что-то зашлёпало по поверхности воды.

– Охотничья дробь, – прошептал Ноа.

Точно.

Следующий выстрел ударил в бок морозилки, как град. Последние утки взлетели со своих мест.

Морозилку снова развернуло, луна исчезла из вида – и я поняла, что мы движемся быстрее.

Бах!

Дробины ударили снова, одна из них срикошетила и упала на дно морозилки.

Бах!

И снова прямое попадание. Они что, хотят нас утопить?

– Греби, – сказал Ноа.

Он вскочил, и я вскочила следом. Мы рискнули сделать три гребка, прислушиваясь к тому, как перезаряжают ружьё.

– Вниз! – крикнул Ноа.

Бах!

Второго выстрела не последовало. Мы ждали. Три взмаха «вёслами» продвинули нас по течению довольно заметно. Звуки изменились – вода зажурчала. Очевидно, русло здесь сужалось. Подняв взгляд, я увидела деревья – значит, мы рядом с берегом.

Бах!

На этот раз дробь не попала по нашей «лодке». Голоса удалялись.

Медленно – мне показалось, я слышу, как скрипят мои суставы, – я привстала и выглянула наружу.

– Мы плывём по реке, – сказала я.

Ноа привстал рядом со мной.

За силуэтами деревьев виднелась бледная розовая полоска. Она отражалась в чёрной воде. Туман вокруг начал рассеиваться, стало светлеть, и мы поняли, где находимся.

Чуть выше поместья, если ориентироваться по течению.

– Если будем сильно грести, то успеем домой к завтраку, – сказал Ноа, поднимаясь. Морозилка закачалась так сильно, что от неё побежали маленькие волны.

– Сядь! Перевернёмся же!

Теперь, когда мы плыли собственно по реке, наша «лодка» наглядно демонстрировала, почему корабли не делают в форме морозилок. Течение постоянно её вращало, а вода внутри, казалось, всё прибывала.

– Кажется, у нас течь, – встревоженно сказал Ноа. На его светлой шевелюре заиграли рассветные лучи. – Да, точно, гляди!

Он показал на маленькую дырочку. Рядом была ещё одна дырочка, да и вообще их было полно, и все они пропускали воду.