Преступление в поместье - Флёр Хичкок

– Морские дракончики, – ответил Ноа.

– Да, точно, морской дракончик, птеродактиль, варан, борщевик…

– Ты чего? – спросил он.

– Думаю про всякую гадость, – ответила я.

– Заплесневелый сыр, школьный пудинг с салом, микстура от кашля, особенно бабушкина креозотовая. Шерстяные носки для регби, шерстяные шорты для регби, регби, латынь, учитель французского мистер Декстер, спортивный зал, когда в тебя стреляют… А что?

– Ничего, – ответила я. Всё это было мне незнакомо – латынь, шорты для регби, даже пудинг с салом. Мы вели совершенно разный образ жизни.

– Вот, – он остановился. – Наконец-то, лесопилка.

И мы оба издали долгий вздох облегчения.

Когда мы вошли во двор, катившийся по дорожке пикап Дейва заскрипел тормозами и остановился.

– Ноа! Вив! – закричал Дейв, распахнув дверцу и выскакивая к нам, не заглушив мотор. – Что происходит?…

– Дейв! – крикнул Ноа, бросаясь к нему без оглядки. – Дейв! Забери меня домой!

Он протянул руки, как будто хотел, чтобы его обняли.

Но Дейв увернулся от него и неловко засмеялся.

– Я лучше вызову полицию. Заходите, сушитесь. Что это на вас надето? У меня есть печенье. Сейчас проверю, не скисло ли молоко – можно будет сделать чаю.

Он отпер дверь в здание и пропустил нас внутрь. На лесопилке было тепло – в углу обшитого фанерой кабинета в печи тлели угольки. Мы поспешили к ней и стали греть руки.

– Как здорово! – сказала я. – Спасибо!

Не глядя на нас, Дейв поставил чайник. Затем подбросил в печь кучу щепок – пламя рвануло вверх, стало вдвое теплее. Дейв нервничал – наверно, потому, что не очень-то привык к людям, обычно он здесь совсем один, ведь сюда толком никто не заходил. Когда мы были маленькими, он нас вообще сюда не пускал.

Мы держались так близко к печке, как только могли. Дейв вынул телефон и вышел из кабинета.

– Позвоню в полицию, – сказал он, неловко тыча толстыми пальцами в экран.

Телефон выскользнул и упал в кучу опилок. Дейв подобрал его и смахнул с экрана мусор.

Ноа молча держал руки в миллиметре от раскалённой чугунной решётки. Вдруг его стала бить дрожь – сначала слабая, потом всё сильнее и сильнее. Я не поняла, это от холода или от шока тоже.

Он смотрел на свои трясущиеся руки, как будто они принадлежали кому-то другому.

В соседнем помещении – мне было видно через окошко – Дейв с кем-то разговаривал по телефону. Нажав отбой, он позвонил кому-то ещё. Я услышала обрывок разговора:

– Да, оба.

Голос его не был весёлым. И это было странно.

Засунув телефон обратно в карман, Дейв вернулся и увидел, как Ноа зажимает ладони под мышками, чтобы прекратить дрожь.

– Нужно выпить горячего, – Дейв загрохотал чайником. – Чай пойдёт?

– Да, – ответила я.

Разложив чайные пакетики по чашкам, Дейв снова подбросил стружек в огонь, и пламя разгорелось. От моих штанов пошёл пар. Ногам стало обжигающе горячо, но мне было плевать – ведь я продрогла до костей. Я задрала футболку, чтобы она хорошенько прожарилась, и держала её так, пока живот не порозовел. Тогда я стащила один носок и стала рассматривать ранки от чертополоха.

Перед нами появились две кружки бледного чая и пачка ванильного печенья. Я взяла одно.

– Никуда не денешься от этого ванильного печенья, – сказала я сама себе.

– Мы свободны, – через пару минут произнёс Ноа. – Мы выбрались, Вив.

– Да, – ответила я.

Но чувствовала я себя совсем не так, как следовало бы – ни счастья, ни восторга. Почему-то я очень сильно нервничала. Может, потому, что нас уже один раз как бы спасли. А может, не поэтому.

– Скоро за вами приедут, – сказал Дейв. – Пейте чай. – А затем вдруг, совсем не по-дейвовски, начал болтать: – Так что, Ноа, кто преступники? Кто тебя похитил, знаешь?

Ноа прихлёбывал чай, руки у него всё ещё дрожали.

– Нет, – ответил он. – Я их не видел.

– А ты? – спросил у меня Дейв, отпирая ружейный ящик и швыряя туда охотничьи патроны.

Да, я понимала, что тут у всех есть ружья. В поместье их полным-полно.

– Нет, я тоже не видела, – сказала я.

Руки Дейва тряслись так же сильно, как у Ноа.

– А если полиция спросит – голоса-то вы слышали? Опознали кого-то?

Что-то в его вопросах было не так.

Я прихлёбывала чай – пусть говорит Ноа. Мне всё сильнее было не по себе – от каждой гримасы Дейва, от каждого куска печенья, от каждой трели дрозда за окном. Всё-таки я съела ещё пару печений и допила чай, пока не остыл.

– Ничего знакомого я не слышал, – сказал Ноа, уставившись в огонь. – Как думаешь, когда приедет полиция?

Дейв задумался.

– Да нескоро ещё – река-то разлилась. По мосту Элбоу не проехать, мостки у леса Коббера затопило, у Истонского брода воды по шею – им в объезд придётся. Полчаса, не меньше. Разве что у них вертолёт.

– Ох, – Ноа вытащил из кружки с чаем дохлую муху. – А можно я маме позвоню?

– Я ей позвонил, – ответил Дейв. – Она едет сюда.

– Хорошо, – сказал Ноа, заметно повеселев.

Я повернулась к печке спиной, чтобы просушить джинсы как следует, и всё равно сильно мёрзла. Интересно, тут есть туалет?

Тут во двор въехала машина. Я выглянула в окно, но это была не полиция и не леди Б. – а фургон.

Дейв его, кажется, не заметил.

– Идите посмотрите, как тут всё, – вы оба же тут сто лет не были, да? А раньше играли здесь, да, Вив? Сплошные хлопоты от вас были.

– Дейв, кто это приехал? – спросила я.

– Да не знаю, – ответил он, тоже выглядывая в окно. – Может, за древесиной кто. А может, курьер – я тут на днях новые пилы заказывал. – Дейв зашаркал к входным дверям. – Я мигом, а вы тут сидите, в тепле.

Ага, сейчас. Никогда не делаю, что велено, поэтому сразу заметила, что на мужчине, который вылез из фургона, надета лыжная маска. А в руках у него, похоже, ружьё.

О нет.

– Ноа, у нас проблемы, – сказала я.

– Что? – переспросил он. – Мы же в безопасности?

– Уходим отсюда.

– А? – Ноа нахмурился.

– Фургон! Это они!

Я вытолкала его из кабинета. Единственным выходом была входная дверь. Разве что…

На потолке по всей длине комнаты тянулась перекладина. С неё, как гигантские шторные кольца, свисали канатные петли. С их помощью можно было перемещать древесину из конца в конец без автопогрузчика. В детстве мы с Дейзи лазали по ним, как по канатной дороге. Мы играли в Гензеля и Гретель в пряничном домике, как будто входная дверь была печкой, а маленькое окошко на противоположном конце – выходом. Если всё правильно сделать, можно выскочить в это окошко. А если неправильно – ушибёшься об стену. И как бы мы ни поступили – Дейв всегда на нас кричал.