Преступление в поместье - Флёр Хичкок

– Куда мы едем? – крикнула я, но сквозь шум мотора водитель вряд ли меня услышал.

– Повернули налево, – ответил Ноа. – Наверняка проезжаем через деревню.

– Думаешь?

– Я неплохо научился определять дорогу, – проговорил он. – Меня уже шесть раз перевозили туда-сюда.

Фургон резко свернул вправо. Меня швырнуло к противоположной стене, и я ушибла плечо.

– О-ой!

– Держись за железки, – посоветовал Ноа. – Наверху, над краями фанеры – так будет проще, честно.

Я последовала его совету и, скорчившись, ухватилась за металл. Ну, по крайней мере, оставлю на нём отпечатки пальцев.

– Нужно было оставаться возле сарая, – сказал Ноа.

– И умереть от переохлаждения?

Фургон снова занесло.

– Может, было бы лучше, чем так… – ответил он.

– Я так понимаю, шансов на то, что это такие странные спасатели, нет, – заметила я.

– Я тоже думаю, что нет, – проговорил Ноа после долгой паузы.

В конце концов, фургон свернул на очередную разбитую дорогу и остановился. Кто-то что-то сделал с металлическими воротами или забором, фургон опять рванул вперёд и снова остановился. Какое-то время было тихо – ну, не то чтобы буквально тихо: деревья шумели на ветру, дождь колотил по крыше машины, потом хлопнули боковые дверцы фургона. Гравий заскрипел под чьими-то ногами, задняя дверца распахнулась, и в глаза нам ударил луч мощного фонаря. В его свете я увидела направленное на нас ружьё-двустволку.

– Это совсем лишнее, мы ничего такого не сделаем, – я еле могла говорить то ли от страха, то ли от холода.

Луч фонаря указал на сарай – гораздо больший, чем прежний. Воды вокруг не наблюдалось.

– Кажется, они хотят, чтобы мы пошли туда, – сказал Ноа и придвинулся к дверце фургона.

– Хорошо, – ответила я.

Прозвучало это нелепо – и слова, и сам мой голос, – но как ещё реагировать, я не знала.

Я подхватила оставшиеся одеяла и пошла под дождём вслед за Ноа по гравийной дорожке к большой белой двери, распахнутой настежь. Внутри горел тусклый свет. Как только мы перешагнули порог, дверь захлопнулась, и я услышала, как задвинулись засовы.

– Где Тай? – крикнула я. – Верните мою собаку!

– Эй! – закричал Ноа. – Эй!

Но никто не ответил.

Я побежала к окну в надежде рассмотреть фургон, но оно было заколочено снаружи, и сквозь стук дождевых капель я услышала только, как взревел мотор и задребезжали железные ворота. Постепенно шум мотора стих вдали.

Я села на корточки. Тяжело дыша, я пыталась бороться с внезапно подступившими слезами страха.

– Жуть какая, – сказал Ноа, плюхнувшись рядом и подтянув колени к груди.

– Тая забрали, – сказала я чуть слышно.

– У них было ружьё, – пробормотал Ноа.

Я перестала думать о Тае и переключилась на слова Ноа:

– Охотничье.

– Какая разница?

– Это местные, – мои губы словно сами собой выговорили эти слова, я не успела осознать, что размышляла над этим.

– С чего бы? Что, больше нигде в стране ни у кого нет охотничьих ружей?

– Это был не обрез. Из таких ружей у нас стреляют по глиняным голубям. Не думаю, что в Лондоне люди ходят с охотничьими ружьями – там они никому не нужны. Да и как лондонцы узнали бы про этот сарай?

– Может, и так, – медленно проговорил Ноа, стягивая носки. – Не всё ли равно? Из-за этих дурацких кандалов я не могу снять штаны.

– Когда тебя схватили, у них было оружие?

– Господи, да не знаю я. Может, просто попробуем согреться?

Я постаралась быть практичной и задвинуть мысли о том, что с нами происходит, в дальний уголок сознания. Я осмотрела комнату. Сарай был довольно длинным; стены были оштукатурены, как в жилой комнате. Источником тусклого света была одинокая лампочка на потолке. В углу валялись грязные подушки, на них стояла картонная коробка. У стены тихо гудела морозилка. Пахло сыростью, коричневый ковёр под ногами на ощупь был засаленным. Сарай немного напоминал скаутский домик, вот только я не припоминала скаутов в наших краях.

Похитители точно уехали, так что можно было рискнуть и раздеться. Я с трудом встала на ноги, стянула с себя насквозь мокрые куртку и свитер, потом замоталась в одеяло и, прикрываясь им, во второй раз за сегодня стащила с ног джинсы. Без них внезапно стало холоднее. Ноги у меня были странно бледными, покрытые гусиной кожей.

– Это электрообогреватель? – спросил Ноа, указывая на стену. (Как и я, он закутался в одеяло.)

– Не знаю, – ответила я, внимательно изучая белую штуку, прикреплённую к оштукатуренной стене. Там были кнопки «Вкл.» и «Выкл.». Я нажала «Вкл.» – загорелся красный огонёк. Больше ничего не произошло.

– Нет, – сказала я. – Но, может, это какой-нибудь другой вид обогревателя – больше это ни на что не похоже. Давай пройдёмся по комнате, может, согреемся.

Закутанные в одеяла, как в плащи, мы стали ходить по комнате. Я толком не чувствовала рук и ног, но знала, что главное – согреться. Осматриваясь, я заметила кусок фанеры, прибитый над очагом, и дверь в дальнем конце комнаты. Я решила, что она заперта, но когда я подошла к ней и повернула ручку, дверь открылась.

– Ого! – сказал Ноа.

Так мы оказались в другой комнате. Тут явно было теплее, чем в первой. Свет тусклой лампочки сюда толком не проникал, так что я зашарила по стене в поисках выключателя. Что-то задело моё лицо. Шнурок! Я схватила его и дёрнула. Зажглась длинная лампа. Перед нами предстала кладовка с ещё одной морозилкой, включённой, но запертой. Должно быть, это её компрессор нагрел комнату. Ещё тут были полки и, к нашему восторгу, унитаз.

– Ура! – крикнул у меня за спиной Ноа. – Чур, я первый!

Он проскочил в кладовку мимо меня и захлопнул дверь. Я снова зашагала по комнате, размахивая руками, чтобы разогнать кровь. Проходя мимо предполагаемого обогревателя, я провела по нему рукой и была вознаграждена новым ощущением – он чуть-чуть нагрелся. Я задумалась, развесить ли на нём вещи или прижаться к нему самой, и в итоге одежда победила. Я с трудом забросила на край обогревателя джинсы, а посередине – носок. Жаль, что второй потерялся. А ещё жальче резиновых сапог.

Я очень старалась оценивать ситуацию разумно, но мысль о том, что сейчас мы в худшем положении, чем будучи по пояс в разлившейся реке, не давала мне покоя и парализовала мозг.

Ноа вышел из кладовки.

– Лучше не заходи туда пока, – сказал он, прыгая то на одной, то на другой ноге.

Цепь у него на лодыжке позвякивала. При свете я наконец-то толком её разглядела. Как её снять без ключа, я понятия не имела.