Преступление в поместье - Флёр Хичкок

– Гр-р-р! – я отшвырнула лом, попала в стену сарая, и лом исчез под водой.

Опять раздались удары.

– Да, я знаю! – крикнула я в ответ. – Я никуда не ушла, всё ещё пытаюсь тебя достать.

Вдруг я увидела приставную лестницу:

– Погоди.

Лестница стояла с другой стороны грушевого дерева – старая, но прочная. Я подтащила её к сараю. Четыре перекладины вверх – и я смогла как следует рассмотреть крышу. Её листы держались явно не так прочно, как стены.

В почти полной темноте я просунула пальцы в щель между железными листами и потянула изо всех сил. Наконец лист с дребезжанием отвалился, и я оттащила его в сторону.

– Ура! – сказала я, всматриваясь в темноту. – Ноа?

Внизу показалось бледное расплывчатое пятно и сказало:

– М-м-м-м.

Крыша была скользкой, в её гофрированные складки набилось что-то чёрное и крошащееся, и я все руки перемазала, но всё-таки взобралась по лестнице до самого верха и влезла на крышу, стараясь сохранять равновесие.

Ноа – это точно был Ноа, его светлая шевелюра – покачал головой и сказал:

– М-м-м, м-м-м-м.

– Что? – переспросила я, почти наслаждаясь тем, что он не мог говорить.

– М-м-м, м-м-м-м, – повторил он настойчиво.

Я оглянулась. Здесь никого не было – о чём он меня предупреждает?

– Я спускаюсь, – сказала я, свесила ноги в дыру и протиснулась внутрь.

В самый последний момент, пока я ещё могла передумать и вылезти, до меня дошло, что хотел сказать Ноа: обратно мы не выберемся, даже через дыру в крыше.

Я было вцепилась в железные складки, пытаясь подтянуться, но пальцы соскользнули.

Плюх!

Я приземлилась в воду, в почти полной темноте. Над головой у меня был треугольник светлого неба, а рядом виднелся бледный силуэт Ноа.

– Ну, по крайней мере, я могу тебя развязать, – сказала я, срывая ленту, которой Ноа заклеили рот.

– Ай! – запищал он. – Ай! Очень умно! Теперь мы отсюда точно не выберемся!

– Да ну? – сказала я. – Могу тебе снова рот заклеить и бросить.

– Да, считай, бросила. Ты полная идиотка, ты в курсе?

– Что?

– Не просто идиотка, а тупее всех тупых, потому что даже идиот бы понял, что залезть куда-то, откуда нельзя вылезти, может только абсолютный кретин.

Ну надо же, какая ругань – ему почти удалось меня впечатлить. Хорошо, что он не видел моего лица.

– Это я-то полная идиотка? – сказала я. – Это ты идиот – нарвался на похищение! Мог бы и спасибо сказать за то, что я пытаюсь тебе помочь.

– Ага, спасибо огромное ни за что. Ты что, думаешь, я нарочно, что ли? Я что, хотел, чтобы меня похитили? А почему твой телефон у полицейских?

– Потому что. А ты, может, и хотел – чтобы твои бестолковые папаша с мамашей голубых кровей слёзы проливали…

– А они плачут? – перебил Ноа.

– Ага. А все в поместье бегают туда-сюда, как муравьи, и тебя ищут. Кроме мамы.

– Почему? Я думал, Марион огорчится, если меня похитят.

Моя злость улетучилась. Внезапно мне стало грустно и довольно-таки страшно.

– Маму арестовали – или вроде того. Я её уже два дня не видела. Полиция думает, что это она вместе с Сандживом тебя похитила.

Ноа не заметил перемены в моём настроении.

– Ах, как ты настрадалась! Меня похитили, засунули в сарай, я писаю в ведро – и вот-вот утону. А ты маму два дня не видела. Ты хотя бы знаешь, что она в целости и безопасности в полицейском участке? А я вообще уже умереть мог. А Санджив – это кто?

– Твой учитель физкультуры. И вообще-то, мы оба сейчас умрём, – сказала я. – Если не выберемся отсюда, то утонем.

Ноа набрал воздуха, как будто хотел что-то сказать, но передумал.

– Правда? – спросил он. – Мы вообще где?

– В развалинах сукновальни посередь реки. Причём река разлилась.

Он помолчал.

– До лодыжек вода дошла очень быстро, – сказал он наконец. – И вот ещё что, Вив… – Голос его посерьёзнел. – Руки ты мне сможешь развязать, но от сарая меня не отцепить.

– В смысле не отцепить? – я начала ковырять узлы у него на запястьях.

В ответ он пошевелил ногами, и я услышала звяканье цепи.

– Тебя приковали? По-настоящему?

– Да, у меня на лодыжке самые настоящие кандалы.

– О господи, прямо настоящая древность.

Я присела и зашарила руками в темноте. Нащупав под водой ноги Ноа, я обнаружила у него на лодыжке замкнутое кольцо толщиной в мой большой палец. Я потянула за цепь – с другой стороны она была прикреплена к огромной металлической петле, торчавшей из пола. Я глубоко вздохнула.

– Ты не можешь её снять? – спросил Ноа.

Я покачала головой и тут же осознала, что он меня не видит.

– Мы здесь умрём, – сказал он холодным голосом.

– Не-а, – ответила я. – Ты же большая ценность. Они вернутся. И слышишь, как лает Тай? Он не замолчит, пока мы не выберемся отсюда.

– Не уверен, – сказал он, помолчав. – Знаешь, я их не видел. И не слышал их голосов. Хотя вопросы им задавал. Наверное, им всё равно.

Я ничего не ответила. Тай лаял изо всех сил, наверняка в главном доме его было слышно.

– Та твоя фотка с газетой была настоящей?

Верёвка у него на руках намокла и разбухла, но поддавалась и наконец упала в воду у наших ног.

– Да. Жутко было. Меня посадили на стул, дали газету и снимали на мобильный.

– Где это было?

– В другом сарае. Меня всё время перемещали из сарая в сарай. О, вот так-то лучше, – он потёр руки.

– Как думаешь, кто они? – стараясь, чтобы голос звучал бодро, как обычно, я проверила уровень воды. Она прибывала довольно быстро и грозила вскорости залиться мне в сапоги.

Ноа вздохнул.

– Не знаю. Мужчины. Крупные. Всегда молчат. Я их никогда не видел.

– В смысле, никогда не видел? – я ощупывала стену дюйм за дюймом, пытаясь обнаружить хоть что-то, что можно использовать как рычаг. Нужно было поддерживать разговор – я слышала по голосу, что Ноа страшно, а успокаивая его, я успокаивала и себя.

– Я не видел их лиц. Они всё время были в балаклавах и перчатках.

– Как часто они приходят? – внезапно меня осенило и я постаралась встать так, чтобы через дыру в крыше было видно грушевое дерево.

– Раз в день – иногда утром, иногда вечером. Сегодня они уже были – дали мне поесть супу. Сюда меня переместили прошлой ночью. Перед этим я был в другом сарае – понятия не имею где, но точно не у реки.