Преступление в поместье - Флёр Хичкок

Вообще всё выглядело так, будто мы собрались для групповой фотографии, вот только никто не улыбался.

– Всем спасибо, что пришли, – сказала полицейский в штатском. Наверно, это и была инспектор Хейгер. – Я знаю, что все вы заняты, но мы решили пресечь слухи и официально сообщить: теперь у нас есть доказательство, что Ноа похитили.

С дивана послышалось громогласное рыдание. Мария подбежала к леди Б. и обняла её за плечи.

– Это фотография Ноа с сегодняшним номером ежедневной газеты в руках. Она появилась в почтовом ящике сегодня рано утром. Штампа на ней не было, значит, её положили прямо в ящик.

Все в комнате хором ахнули, как один человек.

– Сегодня утром? – переспросил Дейв. – Как?

– Мы надеемся, что кто-нибудь что-то знает об этом. Сегодня в поместье что-нибудь доставляли? Например, удобрения для сада? Овощи на кухню? Кто-нибудь покидал поместье, кроме мистера Вителло, который забрал Вивьен из школы?

Все начали перешёптываться. Инспектор подняла руку.

– Мы также можем подтвердить, что пытаемся выяснить местонахождение Санджива Гупты, который пропал одновременно с Ноа. Нам пригодится любая информация о нём. В газеты мы тоже сообщим.

Все снова заговорили хором, перебивая друг друга. Инспектор опять подняла руку.

– Пожалуйста, учтите, что ситуация крайне деликатна. Не пишите постов в социальных сетях, не обсуждайте происходящее публично. Мы, естественно, порекомендовали лорду и леди Белкум не платить выкуп.

– Сколько потребовали? – спросил Коннор.

– Это не та информация, которую следует обсуждать…

– Мы, конечно, заплатим больше, – перебил инспектора лорд Б. – Мой брат Перегрин согласился помочь, потому что Ноа очень важен – он последний в роду, последний из…

Его голос прервался. Леди Б. сжала его руку, оба они уткнулись взглядами в пол.

Тут подошли женщина, которая привела меня в дом, и другая, которую я раньше не заметила, и стали записывать, кто что говорит. На меня никто не обращал внимания.

– Эй! – сказала я. – А что с мамой? Когда моя мама вернётся?

Я пыталась перекричать шум голосов, но никто меня не слышал.

– Послушайте меня! – заорала я прямо в спины тем, кто окружил инспектора Хейгер. – Пожалуйста! Что с моей мамой? Ей предъявят обвинение? У неё есть адвокат?

Инспектор посмотрела на меня. Наверно, она обратила внимание на мой возраст и школьную форму, потому что ничего не ответила и продолжила записывать слова Шоны.

– А как же я? – спросила я. – Как же моя мама?

Я подождала минуту или, может, пять, потом развернулась и, хлопнув дверью, вышла в сад.

Я им не нужна. Они меня даже не замечают.

Им плевать на меня.

Дождь шёл уже так долго, что лужайка по краям почти превратилась в болото. Между травинками стояла вода, и от дождевых капель по ней шла рябь.

Я опомнилась, оказавшись уже на краю центрального газона: туфли тонули в грязи, из-под ног разбегались ручейки, кругом валялись дождевые черви.

Я оглянулась на главный дом. Высокие окна безучастно светились на фоне неба. Я никого не видела, но готова была спорить на что угодно, что все обитатели поместья ещё были в холле и разговаривали. И никто не заметил, что я ушла.

– Чёрт тебя подери, Ноа Белкум! Чёрт подери тебя и всю твою кошмарную семейку! Чёрт подери это место! – закричала я.

Испуганная утка захлопала крыльями, улетая вверх по течению.

Над рекой свесила ветви чахлая плакучая ива. Я направилась к ней, прямо по размокшей траве, забралась на длинный склонённый над рекой ствол и свесила ноги над бегущей водой.

На меня накатывали волны то гнева, то страха. Как они смеют игнорировать меня? Как они смеют игнорировать маму?

Но что будет со мной, если мама не вернётся?

В голове у меня пронеслись все истории о судебных ошибках, которые я когда-либо слышала. Люди отбывали очень долгие сроки за преступления, которых не совершали. Полно расследований заходило в тупик, потому что полиции не удавалось сразу собрать все улики.

Зачем я ударила этого дурака Ноа?

Зачем его дурацкий нос залил кровью всю машину?

Зачем он вообще вёл себя как полный идиот? Был бы он разумным человеком – мы бы никогда не подрались.

– Тьфу, дурак! – заорала я.

В этот раз проснулась лысуха и полетела, покрикивая при каждом взмахе крыльев.

– Идиот! – завопила я во весь голос, и с буков поднялись вороны и закружились в воздухе.

Я попыталась успокоиться, глядя на бегущую воду. Каждое мгновение поверхность реки менялась. На середине потока закручивались маленькие воронки, и в них, поднимаясь с каменистого дна, кружились чёрные опавшие листья.

Здесь всегда было приятно посидеть. Когда становилось совсем жарко, мы с Дейзи усаживались на самую толстую ветку и болтали ногами в ледяной воде до тех пор, пока руки не соскальзывали и течение не подхватывало нас, унося вниз, вдоль засыпанных галькой глинистых берегов, укреплённых досками.

Когда купаться было слишком холодно, мы играли в рыбалку. Крючок, леска и палка. Поймать никогда ничего не удавалось, но возились мы с этими самодельными удочками часами. Однажды Крис показал нам, как ловить форель руками.

– Возьмите колючую ветку и запаситесь терпением, – говорил он.

Одну рыбину он в тот день поймал. Радужную форель, серебристую, пятнистую, с блестящими глазами. Она дёргалась и металась по берегу, и я упросила Криса отпустить её. Как только она ударилась об воду, то тут же ушла на глубину, и мы смотрели, как она нежится в потоке, без малейших усилий рассекая воду хвостом.

Ещё были водорослевые «острова» – огромные массы гниющей зелени, которые появлялись через несколько дней после того, как речники обрезали свежие водоросли. Они медленно плыли вниз по течению, болотные курочки пытались там гнездиться, а утки просто сидели сверху. У мельничного моста «острова» застревали под нижней сливной трубой. Тогда Крис и Рон заходили в воду и вынимали водоросли гигантскими граблями. Огромный «остров», весь в вонючей пене, снова колыхался в воде, набирая скорость, и врезался в опоры моста ниже по течению. Речники снова набрасывались на него, а мы им помогали – молотили граблями, разрывали его на части, и ошмётки уносились ещё ниже по течению, где их опять поджидали с граблями.

Ноа никогда не помогал. Он только наблюдал с берега – весь идеально чистенький, в белых носках, в компании Герберта. Нам было весело, и, может, он хотел присоединиться? Не знаю.

Сейчас вода стояла так высоко и была так холодна, что я просто не могла себе представить, что кто-то строит тут гнездо. С дерева мне было видно, как вода стремительно бежит по газону. За то время, что я просидела на дереве, река разлилась ещё сильнее.