Рыбацкое счастье - Рита Флоренс

В который раз он перебирал в голове слова, которые хотел сказать Виоле в этот вечер. Само собой, он снова признается ей в любви. Расскажет ей о своих страхах пойти под венец с женщиной, которой нужны только его деньги. С момента их знакомства для него не существует других женщин, кроме Виолы. Об этом он тоже сообщит ей.

И наконец-то сделает предложение. Для него это, разумеется, само собой. Он не способен представить свою жизнь рядом с другой женщиной. Виола единственная и неповторимая.

Это будет самый прекрасный вечер в его жизни.

— Вы господин Пападиполос?

На женщине, которая стояла перед ним возле стола и застенчиво улыбалась, было платье от «Prada». То самое, которое он лично выбрал для Виолы. Только вот этой женщины он никогда прежде не видел.

Около двенадцати ночи Виола погасила свет. Она еще не успела толком заснуть, как ее разбудил неистовый непрекращающийся звон. Потребовалось несколько минут, чтобы сообразить спросонья, что звонят во входную дверь. Кто бы то ни был, похоже, звонивший не собирался уходить, не поговорив с ней. Она устало поискала ногами тапочки. Набросила халат и кое-как пригладила волосы. Потом ощупью побрела к двери.

Звонок все это время надрывался.

«Соседи утром линчуют меня», — думала Виола.

В двери не было глазка, поэтому она набросила цепочку. Открыла. И поняла слишком поздно, кто перед ней. Она инстинктивно попыталась закрыть дверь. Но Никос в последнюю секунду поставил ногу в дверной проем.

— Я хочу поговорить с тобой! — Было похоже, что это прорычал разъяренный пес.

Виола почувствовала, как заколотилось ее сердце.

— А я с тобой, Никос, не хочу. Слишком поздно.

Этажом выше открылась дверь.

— Какого черта! — взвизгнул женский голос. — Дня вам мало? Ночь на дворе!

— Я могу войти? — напирал Никос.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Только когда поговорю с тобой.

— А ты обещаешь не устраивать скандал?

— За кого ты меня принимаешь?

Размышляла Виола недолго. Что еще может произойти? Ясно же, что он в бешенстве, потому что в ресторан вместо себя она отправила Аннетту. Но такой урок он заслужил. Она не собачонка, чтобы безропотно повиноваться команде.

— Пять минут, не больше. — Виола сняла цепочку.

Никос тут же мимо нее влетел в квартиру. Виола тихо вскрикнула — от ниши на лестничной площадке отделились две тени. Два человека. Она заметила их только сейчас.

— Не бойся. Это всего лишь мои телохранители, — мрачно объяснил Никос. — Ты ведь видела их пару дней назад, когда уходила от «полиции». За нами ехала черная машина, вспомнила?

Виола недоверчиво воззрилась на двоих в черном. Ну и мощь. Быка кулаком свалят. Высоченные, здоровенные.

Телохранители. Раньше Виола думала, что они бывают только в кино.

Она закрыла дверь и, повернувшись к Никосу, сухо произнесла:

— Ты живешь в другом мире. Мы друг другу не подходим.

— Поэтому ты прислала мне эту твою Аннетту на шею?

Он пронзил ее до того свирепым взглядом, что Виола невольно улыбнулась.

— Твой подарок, твое платье, ей правда очень идет. Она может оставить его себе?

Никос отмахнулся от ее вопроса:

— Целый вечер она смотрела на меня как кролик на удава. Даже о книгах не могла поболтать. А ведь что-то же в них она должна смыслить?

— Просто она не привыкла общаться с великими мира сего. — Виола передернула плечами. — Точно так же, как и я, — тихо добавила она.

С каким удовольствием Никос обнял бы ее сейчас, но он не был уверен, готова ли она уже к этому. Сама сдержанность и скепсис.

— Ты дала обет бедности? — спросил он.

— Нет! — вызывающе смотрела на него Виола, что Никоса необыкновенно успокоило. — С чего это ты взял?

— Потому что я не улавливаю разницы. Ты любишь меня как бедного рыбака. Даже вором ты готова меня принять, ну, разумеется, если я раскаюсь.

Под его ироничным взглядом она вспыхнула.

— Почему же ты не можешь просто и дальше любить во мне рыбака, а к моим деньгам отнестись как к неизбежному злу? У меня достаточно средств, чтобы обеспечить тебе и нашим детям беззаботную жизнь.

— Ты хочешь детей? — Ее рука инстинктивно легла на живот. Сейчас она совершенно отчетливо чувствовала там нежный трепет. Ясно же, малыш тоже хочет прибавить словечко к этому разговору.

— Еще недавно я боялся их как чумы. Но с тобой мог бы представить себе даже полдюжины. По меньшей мере. — Он улыбнулся с вызовом.

— А если я не могу иметь детей?

Подлый вопрос, но, по мнению Виолы, необходимый. Но как же трудно выдержать его растерянный взгляд! Он колеблется? Еще раз обдумывает свои намерения? Или, может быть, фамильная традиция обязывает его непременно иметь большую семью, во всяком случае наследника? Никос — грек. Для него, наверное, важен пол ребенка.

Виола уже успела почувствовать себя маленькой и несчастной, когда он наконец обнял ее.

— Мне очень жаль. Я даже не мог предположить, что… — Он беспомощно смотрел на нее. — Но это ничего не меняет. Мы можем взять приемных детей, если ты хочешь.

От стыда у Виолы потекли слезы.

— То есть ты все равно любишь меня, даже если я не могу иметь детей?

Он нежно поцеловал ее волосы. Потом лоб.

— Для меня ты самый важный человек на свете. Я обожаю землю, по которой ты ходишь.

— Ну уж, ты все-таки меру-то знай, — специально ворчливо произнесла она, но ее лицо сияло. — Вполне достаточно, если ты будешь обожать меня.

Он тоже засиял:

— Значит, ты говоришь «да»?

— В смысле?

Никос опустился перед ней на колени и смотрел снизу вверх. Но ее халат очень мешал. Он сорвал его без лишних церемоний. Теперь она стояла перед ним в коротенькой ночной рубашке. Он обнял ее ноги. Огонечки желания заискрились в его глазах.

— Виола, ты хочешь стать моей женой? Женой Никоса Пападиполоса, судовладельца с сердцем рыбака?

Его лицо расцвело улыбкой от уха до уха, и в нем не было ни капли торжественности. Обеими руками он скользнул под ее рубашку и медленно направился между бедрами. Рядом с местечком, сулившим ему вершину счастья, он замер. Искры в его глазах обещали ей вечную и пламенную любовь.

В этот момент она поняла, что никогда не полюбит никакого другого мужчину больше, чем его.

Никогда она не сможет забыть Христиана. Но ее настоящее и будущее принадлежат Никосу.

— Я не могу выйти за тебя замуж, — сказала она и почувствовала, как он мгновенно окаменел.