Рыбацкое счастье - Рита Флоренс

Листок дрожал в ее руках, пока она читала. Она сложила письмо несколько раз, чтобы оно могло поместиться в портмоне. Грудь ее разрывалась от горечи и боли, но она расправила плечи и вышла на улицу. Сияющее солнце показалось ей враждебным — так оно ее ослепило. Она яростно напялила на нос темные очки. Неторопливых прохожих вокруг она не замечала. Вернулась в отель кратчайшим путем. Глаза горели, голова раскалывалась.

Никос ее бросил. Она никогда его больше не увидит.

Как она только могла быть такой дурой? Она ему верила… Все красноречиво свидетельствовало против него, тем не менее в его невиновности она была уверена.

И прежде всего в его любви.

Она вошла в отель и поспешила в свой номер. К ее облегчению, он был пуст. Тетка оставила ее в покое. Виола подошла к кровати, на которой они еще утром лежали с Никосом. Будто и не было ничего. Горничная поработала на славу.

Виола вытащила из шкафа чемодан и начала собираться. Больше ничто не удерживает ее на Корфу. Она приехала сюда, чтобы преодолеть смерть Христиана. Судьба подсунула ей Никоса. Как-нибудь она переживет и это.

Вдруг опять накатила дурнота. Со всех ног она побежала в ванную.

Через десять дней Виола сидела в приемной своего врача. Между мамашей с чихающим парнишкой школьного возраста и особой лет тридцати с прострелом.

— Только представьте себе. Стою я и стригу мою клиентку, как вдруг хрусь. И все! Скрючило, как складной ножик! Не согнуться, не разогнуться.

Виола кивнула, чтобы выказать сочувствие. А одним глазом покосилась на дверь туалета.

— А вы почему здесь? Просто медосмотр? Или тоже болеете?

— Боюсь, я подхватила инфекцию.

Парикмахерша нахмурила лоб и слегка отодвинулась от Виолы.

— Вот уж простуда мне сейчас совсем ни к чему.

— Это скорее что-то с желудком. Я побывала в Греции, и теперь без конца тошнит.

Парикмахерша отодвинулась еще дальше.

— Говорят, случаев малярии в Европе теперь не счесть. И неудивительно. Все только и знают, что только ездят туда-сюда.

— Простите…

Бледнея на глазах, Виола вскочила с места и скрылась в туалете. К полному ужасу своей собеседницы.

— Помяните мое слово, ох, добром это не кончится, — заявила та мамаше с сынишкой.

Виола умылась в туалете ледяной водой. Подержала под струей руки. Вода приятно холодила ладони, запястья. Собственно, от врача она ждала лишь подтверждения. Она была слишком уверена, что у нее никакая не малярия. Дурнота и набухшая грудь — это дань, которую она должна заплатить за дивные и беззаботные дни на Корфу.

Так тяжело и пусто в душе. От Никоса у нее не осталось ничего, кроме прощального письма. С тех пор как полиция арестовала его в отеле, он не давал о себе знать.

Ребенку под ее сердцем суждено расти без отца.

Могла ли она представить себя в роли матери-одиночки? Жить, разрываясь между работой и ребенком. Без того, с кем она могла бы разделить заботы?

Ей уже тридцать четыре. Исключено, что после Христиана и Никоса она сможет когда-нибудь еще раз влюбиться. По всей вероятности, это ее первый и единственный шанс иметь ребенка.

Виола действительно не рассчитывала забеременеть. И долго противилась своей догадке. Согласиться на расстройство желудка гораздо легче и проще. К тому же Никос всегда предохранялся. Кроме их самой первой встречи в море, такой стихийной и такой же прекрасной. Тогда он об этом не подумал. И она не догадалась. Все вышло само собой.

С момента возвращения в Кёльн Виолу тревожило ее будущее. Что с ней будет завтра? А через год? А потом? Но вдруг однажды нахлынула спокойная радость.

Разве это не чудо, как все так совпало? Больше, чем прежде, она верила, что Христиан помог ей сначала с Никосом, а затем с ребенком. Последний знак его любви.

Но все отчетливее она понимала, что одной ей будет не так-то легко.

«К сожалению, отец, который решал бы все проблемы, отпадает», — горько думала она.

Бессонными ночами после возвращения из Греции она много размышляла об этом. Во что ей хотелось бы верить? Что она должна будет рассказать ребенку? Что его отец расстался с ней, потому что сидел в тюрьме? Или потому, что никогда не любил ее?

Ни та, ни другая причина не помогла бы ее ребенку гордиться своим отцом.

Хотя ответы на эти вопросы в принципе не имеют значения. Он больше никогда не вернется в ее жизнь. Она не может просить его о помощи. Она должна одна идти своим путем.

Бригитта тоже сейчас отпадает как помощница. С самого начала она была против их связи с Никосом. Она не поняла бы, что теперь ее племянница намерена выносить еще и его ребенка.

Между тем желание Виолы иметь ребенка сделалось таким же сильным, как те страстные чувства, которые пробуждал в ней Никос.

Дверь рядом с умывальником открылась. Заглянула медсестра и сказала с улыбкой:

— Госпожа Аурес, вы следующая.

Виола завернула кран и вытерла руки.

— Я уже готова, — решительно сказала она.

— Я же ведь поступил правильно? — Никос нервно теребил пальцами картонную подставку из-под бокала. — Или это была ошибка, что я с ней попрощался? Я думал, что это очень удачная возможность. — Он беспомощно заглянул Анатолю в глаза.