Рыбацкое счастье - Рита Флоренс

Верный друг смотрел на него и не узнавал. В таком состоянии, как сегодня, Никоса он не видел никогда. Похоже, эта Виола совершенно выбила его из колеи.

— Рассказывай.

— Так ведь всегда одно и то же. — Должно быть, Никос отчаянно пытается объяснить нечто, чего не понимает сам, подумал Анатоль. — Как только женщины слышат, кто я, они как бешеные пытаются женить меня на себе. А я даже думать об этом не хочу! Я знаю достаточно мужей, которых собственные жены обобрали до нитки.

— Твой отец, например.

— Например.

Мысли Анатоля переместились к кольцу, которое лежало во внутреннем кармане его пиджака. Узенький золотой ободочек. Пару дней назад они с Марией увидели его в витрине одного ювелирного магазина. Анатоль его купил, но Мария еще не знает. Когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, он сделает ей предложение. Он еще пока не знал когда. Но то, что этот момент наступит, в этом Анатоль нисколько не сомневался.

— Неужели ты еще никогда не испытывал потребности остепениться? Создать семью? — Анатоль в очередной раз формулировал соображения, которые занимали его самого.

Никос подбросил в воздух картонный кружок и ловко поймал его.

— Годика через четыре, может быть. Или, думаю, даже через три.

— То есть это предусматривает твой план? — В голосе Анатоля слышалась ласковая ирония.

— Семь раз отмерь, один раз отрежь, — мрачно проворчал Никос.

Его друг громко расхохотался:

— Ты что, правда считаешь, что любовь можно планировать? Она просто происходит. А если у тебя хватит мозгов, то ты сам же поймешь, когда, что называется, час пробил!

— Всегда, когда я думаю о Виоле, то я вижу, как она лежит, а я ее обнимаю. Я так ее хочу, как ни одну женщину до нее…

— Ты говоришь о сексе, — жестко произнес Анатоль.

— Ох, черт побери! — Никос вскочил и заходил взад-вперед, вид у него при этом был самый что ни на есть несчастный. — Я идиот! Полный болван. С тех пор как я написал ей это кретинское прощальное письмо, нет ни минуты, чтобы я мог о ней не думать. — И, расставив ноги, навис над Анатолем. — Ты не справился, как друг!

Анатоль, защищаясь, поднял руки:

— Ты меня, пожалуйста, не впутывай.

— Ты ведь должен же был знать, что я из страха налететь не на ту бабу не угадаю правильную!

— Глубоко в сердце каждый мужчина знает, когда рядом та, которая нужна.

Анатоль тоже поднялся. Ему было обидно. Они стояли друг против друга и смотрели глаза в глаза.

— Не усложняй, Никос. Если ты действительно любишь Виолу, тогда покажи ей это. Поговори с ней. Расскажи ей, наконец, всю правду о себе.

Долго Никос задумчиво смотрел на друга. Если он последует его совету, у него не останется ни малейшего пути к отступлению. Действительно ли он на такое готов?

Никос швырнул деньги на стол.

— Этот раунд за мной. — И похлопал Анатоля по плечу: — Спасибо, мой настоящий друг.

«Какое облегчение, — подумал Анатоль, шумно выдохнув через нос. — Эта проблема решена». Но кольцо для Марии он по-прежнему вертел в кармане.

«А что, сегодня хороший день для обручения». Из ресторана Анатоль выходил с радостной улыбкой.

— От Виолы что-нибудь слышно? — вскользь спросил Димитриос. Казалось, его внимание было полностью занято двумя бифштексами, которые жарились перед ним на гриле.

— Нет.

— Сколько времени прошло, как она уехала с Корфу? Неделя?

— Четырнадцать дней. — Бригитта не отрывала глаз от своего романа.

— Обычно она сразу звонила из Кёльна. Как она добралась?

Сок из бифштексов капал и шипел на раскаленных углях.

Бригитта не реагировала.

— Ты не волнуешься за нее? — не отставал Димитриос.

Бригитта захлопнула книгу.

— Я могу хоть раз почитать спокойно, чтобы ты мне не мешал? — Она яростно вскочила. — Виоле тридцать четыре! Ей больше не нужны няньки!

— Ах-ах!

Бригитта всерьез подумывала, не затеять ли ей ссору с мужем. Только чтобы избавиться от этого напряжения, которое мучает ее с самого отъезда Виолы. Виола даже не попрощалась с ними. Бригитта прекрасно понимала, что племянница винит ее за то, что она сдала Никоса полиции.

Но как она могла поступить иначе? Сосед в день ограбления опознал именно Никоса. А закон должен все-таки оставаться законом — даже если ее собственная племянница случайно влюбилась в вора.

В предполагаемого вора. За это время была схвачена целая банда, которую обвинили за ряд краж со взломом на острове. Никос же скрывается до сих пор.

Бригитта чувствовала себя виноватой, хотя она не была виновата ни в чем! Она знала, что с Виолой поговорить она должна. Однако ей требуется еще время, чтобы обрести душевный покой.

Сильный порыв ветра заиграл ее волосами и растрепал прическу.

— Похоже, будет гроза, — заметил Димитриос, хладнокровно извлекая бумажную салфетку с раскаленных углей.

Бригитта задрала голову. В небе ей послышался шум моторов. Она приставила руку ко лбу.

— Вертолет. — Бригитта испуганно схватилась за мужа. — Не приземлился бы он в нашем саду, Димитриос?

Они растерянно наблюдали, как вертолет над лужайкой их ухоженного сада ищет подходящее место для посадки. Искры из гриля летели во все стороны. Бригитта и Димитриос спрятались под деревьями.

— Это береговая охрана? — изумленно предположила Бригитта.

— Да нет, вертолет фирменный. На двери логотип «Zirtak». Крупнейшая в Греции пароходная компания.

Из вертолета вышел мужчина и направился к ним. Высокого роста, стройный. С темными ухоженными кудрями, которые сейчас были аккуратно уложены.

— Это ведь не Никос. Не рыбак. — Бригитте пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что она не спит.

Ее глаза не ошиблись. Мужчина, который сейчас гибкой походкой приближается к ним, совершенно определенно Никос. Во всяком случае, в нем не осталось и капли той дикости, которая сквозила в его облике еще пару недель назад. Напротив. Чисто выбритый и в сером с искрой костюме от Армани, он казался ее ожившей девичьей мечтой.

— Почему вы не в тюрьме? — вырвалось у нее прежде, чем он успел открыть рот.

Никос насмешливо прищурил глаза:

— После того как они установили мою личность, извинений от полиции мне не пришлось долго ждать.

— И какова же ваша личность? — спросил Димитриос.

— Да, ваша истинная личность? — добавила Бригитта.

Никос одарил ее таким взором, что она покраснела. С самого начала она не испытывала к нему ничего, кроме предубеждения.