«Ореховские» шутить не любят - Вячеслав Жуков

Но на это капитан Ивлев безразлично мотнул головой. Пусть, мол, поступает как хочет.

А женщина, как показалось Ивлеву, заскрипела зубами. Такое отношение к себе стерпеть ей было тяжело.

– Ладно, – многообещающе сказала она с некоторым оттенком угрозы, помолчала, оценивая все, потом предложила: – Не будем трепать друг другу нервы. Я ведь знаю, о чем вы хотели меня спросить.

Ивлев на это усмехнулся, потому что никакой системы допроса при беседе с ней не придерживался. А она, видите ли, уже знает, о чем он ее хотел спросить.

– Интересно. И о чем же?

– Вы хотели знать, кого я подозреваю в убийстве мужа?

– Пусть будет так. Так кого же вы подозреваете?

– Никого. Слышите? Никого я не подозреваю, – категорично заявила она. – Мне кажется, у мужа не было врагов. Он был очень добрым человеком. – Чуть подумала и продолжала: – Хотя как знать. У него было много влиятельных друзей на самом высоком уровне. И, возможно, могли быть и враги.

«В здравом рассудке ей не откажешь. Умница! Но неужели ты думаешь, я поверю, что ты вышла за своего старика Бондыря по любви? У тебя, такой цацы, должен быть другой интерес. Другой. Расскажи мне, какой?» – думал Ивлев. Он хотел закурить, достал сигарету, но подумал, что это в присутствии дамы будет не слишком тактично, убрал сигарету в ящик стола.

Она, наверное, поняла, усмехнулась.

– Скажите мне… Только предупреждаю, мой вопрос не совсем корректный. Но мне необходимо его задать.

– Ну, если необходимо, задавайте. Только если чересчур… не обессудьте. Интимная жизнь семьи – это свято.

– Конечно, конечно. Не беспокойтесь. Я постараюсь держаться в рамках приличий. Почему вы, молодая, красивая женщина, вышли замуж за человека намного старше вас? Ведь согласно его завещанию вся недвижимость отходит его детям от первого брака. Вам перепадет всего ничего. Только то, что определит суд, – сказал Ивлев и заметил, как дрогнул ее взгляд, но тут же успокоился.

– Что касаемо завещания… Мне ничего не нужно. Детей обижать нельзя. Для меня важнее память о нем. А вы молодцы, должна сказать, – сказала она, но слова ее прозвучали не как похвала, а как укор. – Не поленились связаться с нотариусом. Хотя все правильно. На то вы и милиция. А насчет возраста моего мужа… Вы тут не правы. Мы любили друг друга бескорыстно. Особенно он меня. Даже, может, немножко больше, чем я его. Любил нежно, как мужчина, имеющий в таких делах огромный опыт. Поэтому я его частенько называла папочкой.

– Угу, – кивнул Ивлев, увидев, что Квасов сидит с задумчивым лицом, внимательно слушает женщину. Она ему нравилась. А упоминание про любовь так тронуло его за душу, что лейтенант, забывшись, вдруг сунул палец в нос.

Ивлев укоризненно покачал головой, и Квасов будто вздрогнул.

– В день убийства ваш муж взял в банке шестьсот тысяч долларов. Как вы думаете, для чего? – продолжил Ивлев, кивнув лейтенанту, чтоб не отвлекался и успевал записывать.

Бондырь попыталась изобразить удивление. Но получилось плохо, натянуто. Только вызвала лишние подозрения у капитана Ивлева.

– Шестьсот тысяч? Понятия не имею об этих долларах. Никогда такую сумму у мужа не видела. Тысяча, две – это еще куда ни шло. А тут такая сумма! В морге мне сказали, что в кармане его пиджака обнаружено всего лишь триста баксов и сколько-то там рублей. По этому поводу я в подробности не вдавалась. Других забот хватало. Так что и тут я вам помочь не могу. – Она посмотрела на часы, как бы давая понять, что больше ей сказать нечего и этот въедливый капитан только напрасно отнимает время у бедной вдовы.

Честно говоря, Ивлеву и самому захотелось избавиться от нее. Да и о чем можно еще говорить, когда она ни единым словом не хочет помочь?

Правда, показалось подозрительным, как она засуетилась, заспешила, когда он спросил ее про доллары. Ивлев чувствовал: она что-то недоговаривает, не хочет. Тщательно скрывает что-то. Это страх!

Он был едва различим в глубине ее глаз, но Ивлев заметил его. «Что-то не дает ей покоя. И она боится. Насколько ее хватит? День-два, и ты, упрямая дура, прибежишь сама ко мне, если захочешь жить», – решил капитан и задумал сыграть на ее страхе.

– Ну что же, думаю, нет смысла вас больше задерживать. Добавить по существу случившегося ничего не хотите?

Она поджала губы и подняла брови, изображая удивленную гримасу. Из-за этого ее лицо выглядело глуповатым.

Но Ивлев эти ее старания тоже отнес на счет наигранной манеры, умелого использования мимики. «Какая хитренькая. Ладно. Посмотрим, кто кого», – думал он.

Она пожала плечами.

– Да, собственно, нечего мне добавлять. Все, что знала, вам рассказала.

– Хорошо. Вот вам мой рабочий телефон, – записал капитан на бумажке свой номер и передал женщине. – Если что, звоните.

Она посмотрела на него с удивлением.

– Думаю, тот человек, который убил вашего мужа, попытается как-то на вас воздействовать.

Она едва заметно вздрогнула. В глазах появилась обреченная тоска.

– Вы думаете? – спросила она, о чем-то сосредоточенно думая. И загар на ее лице потускнел.

– Уверен. Так что не стесняйтесь, звоните. – Ивлев отметил повестку, отдал ее Бондырь.

– Пожалуйста.

Она вежливо попрощалась и вышла. Но теперь в ее походке и в манере держаться не было той уверенности, с какой она вошла в кабинет к капитану Ивлеву. И даже обоим оперативникам показалось, что женщина сделалась ниже ростом, ссутулилась. И блеск ее померк.

– Ну, что скажешь? – кивнул капитан Ивлев на дверь, словно Бондырь все еще стояла за ней и дожидалась мнения старшего лейтенанта Квасова.

– Тертая штучка. Думаю, кое-что она недоговаривает, – высказал свое мнение Квасов, наслаждаясь сигаретой. Страшно хотелось курить. Теперь, оставшись вдвоем с Ивлевым, он мог себе это позволить. Он делал глубокие затяжки, задерживал дым и потом выпускал его струйкой, ощущая приятное помутнение в голове.

Глядя на Квасова, Ивлев закурил тоже. Подошел к окну.

Отсюда была хорошо видна площадка, на которой стояли машины, и среди них вишневая «девятка» Бондырь.

– Хитрая баба. Ведь знает про эти шестьсот тысяч, а старается, прикидывается, будто я для нее открытие сделал, – сказал Ивлев.

– Почему ты так решил? Ведь она могла действительно не знать про тайные дела мужа. Разве ее касается, сколько он брал и для чего? – Квасов решил заступиться за женщину, но Ивлев с ходу опроверг его доводы:

– Игорь, а как тогда объяснить ее спокойствие насчет завещания в пользу детей? Нет, мой дорогой! Она знала про эти доллары. Скажу больше: она рассчитывала получить их. Но вот вопрос: получила ли?

– Охотно слежу за твоей мыслью. Возможно, ты и прав.

– Смотри, – продолжил капитан Ивлев, не обращая внимания на реплику лейтенанта. – Бондырь берет шестьсот тысяч и с ними едет домой. Водитель ведь утверждает, что дорогой они никуда не заезжали.