Уроки обольщения - Бронвин Скотт

Джонатан не сводил глаз с губ Клэр. Он уже привык к этому во время их уроков. У нее были соблазнительные розовые губы, а нижняя губа была немного припухшей. Она словно обещала изысканное удовольствие тому, кто осмелится прильнуть к ней и насладиться поцелуем.

Хотя их поцелуй в саду все-таки был ошибкой. Но он никак не мог заставить себя считать это ошибкой, а лишь чудесной оплошностью. Ученик не имеет права целовать своего учителя. Потому что в основном учителями бывают мужчины. Но еще и потому, что не стоит смешивать дело с удовольствием, потому что легко спутать благодарность за новые знания со страстными эмоциями.

Не стоит танцевать с репетиторами на балах. А за последние пару недель он умудрился сделать и то и другое, и ему это понравилось, чего он совсем не ожидал. И сейчас он наслаждался их совместной прогулкой, которая на самом деле была всего лишь практическим занятием с репетитором. Но Джонатан никак не мог себя убедить, что их сегодняшнее занятие – это что-то вроде урока в ботаническом саду с его репетитором, мистером Хадли, в детстве. Возможно, потому, что он больше не был мальчиком и потому, что не целовал мистера Хадли, у которого на левой губе была маленькая бородавка. И он тогда изо всех сил старался не смотреть на эту бородавку. И конечно, никогда не думал о мистере Хадли так, как о Клэр Велтон.

Она сделала паузу в чтении, и у него вырвался вопрос, разумеется, на французском:

– Зачем так много языков, Клэр? – Он был рад, увидев ее замешательство: обычно во время занятий Клэр всегда вела себя сдержанно, управляя их беседами с завидной уверенностью.

Она пристально взглянула на него, слегка нахмурившись. Какое отношение это имеет к поэзии Машо?

– Никакого. – Джонатан широко улыбнулся, и не думая отступать. Он продолжил по-французски: – Это связано с тобой.

Хорошенькая и умная Клэр Велтон становилась для него мощнейшим искушением. Ему было сложно представить, что перед ним сидит та самая Клэр Велтон, которая впервые вышла в свет застенчивой и робкой девушкой в платье, «соответствующем последней моде». – Ты ответишь или мне придется весь день смотреть на тебя?

Клэр отложила книгу.

– Ты не станешь смеяться?

Его Клэр была ранима.

Его? Едва ли он мог сказать «его» в привычном смысле этого слова.

Джонатан покачал головой:

– Конечно нет.

– По той же причине, что я читала книги. Слова и фразы давали мне свободу. Я могла отправиться туда, где никогда не была. А самое главное, я могла увидеть мир немного иначе. В иностранных языках есть специфические слова, которым не найти эквивалентов в английском, и причина тому – разные культуры стран, в которых говорят на этих языках. У нас разное восприятие мира, мы по-разному понимаем жизнь.

– Donnez-moi une exemple[19]. – Теперь он полностью влился в обсуждение, совершенно не замечая, что разговаривает с ней исключительно по-французски.

– Votre ami Дидро[20]. – Она указала на книгу, которую хозяин лавки оставил на столе. – Он придумал фразу l'espirit d'escalier[21], которая означает, что человек находит подходящий ответ на замечание, когда время уже упущено, или, выражаясь буквально, спустившись вниз по лестнице. Не думаю, что в английском есть подобная фраза.

Потрясающе. У него не было других слов, чтобы описать, что значило для него сейчас сидеть вместе с ней в этой пыльной книжной лавке и слушать ее рассказы о свободе, о желании путешествовать и увидеть мир. А то, что они говорили об этом по-французски, лишь добавляло шарма происходящему. Она могла заговорить по-турецки, и он пришел бы в восторг. Правда, французский привлекал его сильнее, потому что именно от этого языка зависел будущий успех.

Он чувствовал, что с помощью Клэр оказался на пути к выздоровлению, но ему пока еще не хватало уверенности. Одна удачная вылазка еще не означала полной победы. Он понял это еще до того, как она сказала: «А теперь вернемся к чтению», понял, что ему предстоит еще много работы. Если он попытается сейчас прочитать стихотворение из этой книги, то непременно запнется. А Джонатан не хотел закончить их день на столь неудачной ноте.

Он помедлил, и Клэр, чувствуя его нежелание, встала. Возможно, она тоже не хотела рисковать сегодняшним маленьким успехом.

– Может быть, что-нибудь другое? Машо поначалу может быть трудноват.

Она подошла к полке, собираясь найти другую книгу. Он мгновенно последовал за ней, увидев, что она с головой погрузилась в чтение небольшого томика. Она стояла к нему спиной, слегка наклонив голову, волосы, собранные в высокую прическу, открывали взору ее затылок. Это была восхитительная картина, перед которой он просто не мог устоять. Желание остановить это мгновение, запечатлеть в памяти ее образ охватило его с неистовой силой. Что она сделает, если он поцелует ее в затылок? Вспыхнет ли так же, как в саду Роуздейлов? И осмелится ли он на это?

Джонатан быстро приблизился к ней, нежно обхватив ее руки, едва коснувшись губами мочки ее уха.

– Что ты делаешь, Клэр?

Она слегка подскочила, не ожидая, что он окажется так близко, не ожидая, что он дотронется до нее. Это было не дружеское прикосновение, это было прикосновение любовника, и он не отпускал ее, продолжая держать за руки.

– Ищу что-нибудь подходящее для чтения.

– Je ne veux pas lire, Claire[22]. – Его шепот сделался хриплым. Отлично, пускай это будет предвосхищением того, чего он действительно хотел и что сделал бы, позволь она ему это. Неужели она снова всколыхнула в нем чувственный огонек? – Je veux te baiser[23]. – Он поцеловал обнаженную кожу ее затылка. Клэр сжалась, и его захлестнуло волнение. Он переступил границы дозволенного, отдавшись во власть момента.

– Ты хотел сказать, je veux t’embrasser[24]. – Она шепотом исправила его, впервые перейдя на английский с момента их прихода в книжную лавку. – Ты хочешь поцеловать меня.

– Oui[25]. – Джонатан медленно улыбнулся. – А что я сказал? – Он прижал ее к стене.

– Что ты хочешь со мной пере… – Она покраснела. – Это неприличное слово, Джонатан.

Что ж, возможно, этого он тоже хотел. Хорошие манеры еще не означали, что он был лишен обычных мужских желаний. Одно не исключало другое. Ведь, в конце концов, он был мужчиной, а она – красивой, загадочной женщиной.