Post-scriptum (1982-2013) - Джейн Биркин

Потом был «Хилтон», дети, которые играли как ни в чем не бывало, и его боль, его боль, мы оба плакали. Хорошо, что мы поговорили.

* * *

Воскресенье, 5 часов утра

Не могу заснуть. Малышка Лу, Жак и его мать завтра уезжают, мне будет их не хватать. Почему я осознаю это так поздно? Почему я провожу вечер с нашим режиссером, вместо того чтобы поиграть с Лу? Жак уезжает в Индию. Мне хотелось быть милой и забавной, чтобы у него остались хорошие воспоминания, но я была ужасной. Я очень боюсь быть плохой матерью. Бедняжка Лу видела меня сегодня так мало, ее прогнали со съемочной площадки, потому что нельзя было шуметь. У меня создается впечатление, что я целую своих детей, только когда нужно сказать им до свидания или пожелать спокойной ночи. Сердце у меня так колотится, что я не могу больше лежать и встаю с постели.

* * *

Июль, в Риме с Габриэль

Только что проводила Габриэль на вокзал, она возвращается в Лондон. Когда мы вдвоем, я всегда чувствую себя школьницей, она постоянно меня смешит, эти ее подозрения относительно потенциальных поклонников, всегдашняя озабоченность тем, чтобы не дать себя облапошить! Более простодушного и доверчивого человека не найти, мне было трудно дышать – так я смеялась. Разительный контраст с той грустью и ощущением потери, которые я испытывала по завершении «Мнимой служанки».

Габриэль прилетела в воскресенье вечером, в последнюю минуту я попросила ее взять билет на более ранний рейс, потому что Патрис Шеро пригласил нас на концерт Брюса Спрингстина, американского поп-певца. Поскольку я кретинка, я никогда о нем не слышала, и пошла с Шеро просто ради удовольствия. 60 тысяч французских фанатов бились, чтобы заполучить место, а Кейт с большим воодушевлением сказала: «Ты должна туда пойти».

Бог мой, как было здорово, я встретила бедняжку Г., она панически боится летать, у нас была назначена встреча с Шеро в каком-то сомнительном кафе. П. вел машину, мы заблудились, и П. всю дорогу не проронил ни слова. Я думаю, он, как и вчера, был в мрачном настроении. Он был очень бледен и молчалив. Я ужасно его люблю и не понимаю, что такое с ним случилось. Я думаю, это из-за окончания спектаклей плюс, наверное, его любовные дела. Как бы то ни было, он и правда не настроен был говорить. Мы приехали на концерт, и – вот неожиданность – можно было подумать, что мы попали на Вудсток, благостная атмосфера, косяки на лужайке. Полная луна, и ничего общего с тем кошмаром, который устраивают безумные фанаты и который я ожидала увидеть. Нам достались королевские места! Будто на Lord’s Criket Ground[94], с клубникой и огромным экраном, на котором прыгала вдалеке американская мечта. Я должна добавить, что в качестве приглашенных на концерт Брюса Спрингстина, которого я упорно называла Спрингфилдом под окрики Габриэль, мы должны были пересечь своего рода поле битвы, своеобразный лагерь Красного Креста, где множество девушек лежали на носилках, как во время войны 1914–18 гг., по словам Шеро. С ними был принц Альберт, у него на шее был прилеплен пластырь, принц был очарователен, а его суровая сестрица Стефания ободрала себе руку, когда в приступе ярости дубасила ею по стене. Я бы десять раз подумала, прежде чем иметь с ней дело. Внешне она довольно attractive[95]. Габриэль показалось, что она в сильном подпитии, и принц тоже! Самым очаровательным в этом отгороженном от остального мира месте был Рено с его красивой женой, он трепетал от восторга при мысли о встрече с Брюсом Спрингстином, в глазах у него стояли слезы. В отличие от нас, настроенных скептически, он переживал эмоциональное потрясение в ожидании встречи со своим идолом. Напрасно мы ждали в этой чарующей атмосфере появления жен поп-звезд, американских tough guys[96], играющих в пинг-понг. Но вот самая известная на сегодняшний день звезда вышла из своего трейлера, и Рено грохнулся в обморок! Я была так рада, что он видит Б. С., который мило поздоровался, сказав «хелло», и поблагодарил его за гитару, потому что накануне Р. подарил ему свою самую любимую гитару. Оба жертвуют средства на Африку и дают концерты шахтерам, оба разделяют схожие идеи, это очень трогательно.

Я увидела Ури Мильштейна[97]! Он в который уже раз намекнул на идею снять Шарлотту и Брандо; к сожалению, у меня складывается впечатление, что придется уступить эту идею американцам.

Когда совсем стемнело, люди достали зажигалки, и в ночи засветились тысячи маленьких огоньков; атмосфера была очень возвышенная, люди испытывали неописуемый восторг. Мы с Габриэль немного прошлись и увидели телохранителей и людей из Красного Креста, они опрыскивали водой первые ряды слушателей, чтобы у тех не случился тепловой удар! Исполнив последнюю песню, Брюс спросил у публики, любит ли она его, – очень честный вопрос, на который 60 тысяч человек ответили положительно! Мы прокладывали себе дорогу к машине среди тысяч фанатов.

Шеро решил отвезти нас к Али (я вспомнила про Али-Бабу) в Halles. Это был довольно печальный ужин. Патрис был очень напряжен, весь на нервах. К нам присоединился тип, который выдает пропуски на концерты, и мы стали говорить о Бобе Дилане. Потом поднялись на второй этаж и оказались во власти хозяина заведения и его шампанского. Шеро исчез в ночи, и спустя десять минут мы решили пойти его поискать. Я нашла его в аллее напротив. Мне очень дорог этот человек, я крепко обняла его, помню нежное чувство от прикосновения к его волосам, когда я гладила их. Он сказал, что ему очень грустно, немного пошмыгал носом, мы уселись на мусорный ящик, я могла бы разреветься, но вдруг почувствовала себя на удивление сильной, мне хотелось, чтобы он справился со своей печалью. Я пыталась быть как мать, которая держит в своих объятиях сына. Он сказал, что все кончено, и я его поняла. Он проводил меня и Габриэль, и позже я позвонила ему домой. Я боялась, как бы он чего с собой не сотворил, он в конце концов ответил, и голос у него был спокойный.

На следующий день мы улетели в Рим, и первую открытку я послала ему. Мы летели в первом классе и только и делали, что ели. Мне было грустно покидать Лу. По прибытии нас встретили фотограф и костюмерша – не самая лучшая идея, учитывая то, что глаза у меня были воспаленные, а сама я была без сил после трех ночей с Патрисом! Я постаралась им объяснить, что я не всегда такая потрепанная, как