Лучшая награда для него - Кейтлин Крюс

Ему казалось, что он раскололся на части, разбился, словно стекло. Складывалось такое впечатление, что ее главная ложь фактически была последней каплей.

– Я думал, это все было игрой, и надеялся, что ты перестанешь, когда мы останемся здесь с тобой вдвоем. Все это время я думал, что если узнаю, что тебя гложет, то пойму нечто важное.

Мэтти подняла свои глаза, полные слез, и посмотрела на Никодемуса. Он даже не был уверен, взаправду ли она плакала или снова притворялась.

– Так и есть, – прошептала она, – это важно.

– Тогда расскажи мне обо всем, Мэтти. Расскажи мне правду, – молил ее Никодемус, на этот раз настойчивее, чем прежде. – Надеюсь, это не ловушка.

– Ты и так слишком много обо мне знаешь, – произнесла Мэтти. – Я ведь здесь с тобой, верно? Разве этого тебе не достаточно? Я отдала тебе самое дорогое, что у меня было, и разве тебе так важно знать, почему так произошло? Что еще тебе нужно узнать о моей личной жизни?

Никодемус покачал головой и всячески пытался побороть желание прикоснуться к ней. Он лишь дальше отошел от постели и включил свет. Мэтти же сидела по центру кровати, завернувшись в простыни, моргая от внезапно включенного освещения. Несмотря ни на что, Никодемусу эта девушка была не безразлична, он все еще жаждал заполучить ее, словно близости между ними никакой и не было. Мужчина понимал, что его желание останется, как прежде. С самой первой их встречи он держал свои мысли, желания и чувства под контролем, и теперь, когда в этом не было смысла, Никодемус никак не мог насытиться ею. Он любил Мэтти. Любил так сильно, как никогда прежде, и это имело огромное значение. Когда же он начнет учиться на своих ошибках?!

– Мой отец был очень строгим и мрачным человеком, – нарушил молчание Никодемус. Он и сам не понял, почему признался ей в этом. – Он то приходил, то уходил от нас с матерью, которая в свою очередь всячески пыталась успокоить его или приголубить, несмотря на то, что он сделал или же сказал. Долгое время я не понимал, почему мы так сильно зависели от его настроений.

Никодемус изучал реакцию Мэтти. Ее глаза стали шире от удивления.

– Где же твои резкие и дерзкие замечания, Мэтти? Или сегодня обойдемся без них? Я крайне удивлен.

– Ты никогда не рассказывал мне о своем прошлом, – с легкостью ответила Мэтти. – Ты говорил лишь о том, что принадлежит тебе: о домах, островах, компаниях и прочем.

Мужчина принял ее реплику словно удар, хотя он не понимал точно, что она имела в виду. Тем не менее ее слова ужалили его.

– Пока я рос, мой отец проявлял интерес к моему характеру. – Никодемус скрестил руки перед грудью и смотрел на Мэтти. – Он чувствовал запах лжи от меня, именно так он и говорил. И когда я врал ему, он пытался выбить из меня эту дурь.

– Значит, мы с тобой оба врунишки, – заметила девушка. На этот раз в ее голосе присутствовала нежность.

– Его кулаки были крайне убедительными, – продолжил Никодемус. – У моего отца были очень четкие представления о том, что было правильно, а что нет. – Он улыбнулся, но его улыбка показалась девушке грустной. – Само собой разумеется, для своего отца я был сплошным разочарованием.

Мэтти вздохнула.

– Трудно представить, что ты подчинялся чужим прихотям.

Никодемус больше не хотел продолжать данную тему разговора. Он жаждал узнать больше о Мэтти. Он хотел узнать, почему ее мучили кошмары, отчего ее голос стал таким грустным, что же случилось в ее жизни.

– К счастью, мой отец не всегда был рядом с нами, – сказал Никодемус. – Частенько он уходил на несколько дней, а то и недель. Мама говорила мне, что он уезжал в командировки, и уверяла меня в том, что отец нас очень сильно любит, в надежде, что ее слова меня успокоят. Правда состояла в том, что мне было гораздо спокойнее, когда его не было рядом. Единственный раз, когда моя мать ударила меня, был тогда, когда я озвучил свои мысли по поводу отца.

– Не хочу делать поспешные выводы, – произнесла Мэтти, – но я не могу сказать, что у меня сложилось положительное впечатление от твоих родителей.

И тут воспоминания нахлынули на Никодемуса. Он представил потрясающе красивое лицо своей матери, сверкающие черные глаза и блестящие волосы, ниспадающие на ее плечи. Он вспомнил, сколько времени она тратила на то, чтобы расчесать и уложить свои непослушные волосы, как пользовалась кремами, причем только тогда, когда отца не было рядом. Он без проблем мог представить свою мать, такую красивую и хрупкую.

– Как-то раз, когда мне было двенадцать лет, я решил последовать за своим отцом: тот в очередной раз ушел от нас, – продолжил Никодемус, и казалось, что остановиться он уже не в силах. – Я не знаю, почему я вдруг решился на такой шаг. Возможно, он дал мне повод подумать, что он лжет. В любом случае мне было двенадцать… мне было скучно… В том году он все реже и реже появлялся, и этот факт сильно расстраивал мою мать. Она справлялась со своей депрессией при помощи выпивки.

– Кто заботился о тебе? – спросила Мэтти.

Никодемус улыбнулся.

– Разве твой отец занимался твоим воспитанием и при этом управлялся со своей компанией? – решил уточнить он. – Полагаю, что нет.

– У нас было предостаточно нянь, – не осталась в долгу Мэтти. – И ко всему прочему, фантастическая экономка, которую Чейз и я воспринимали как члена семьи.

– Моя мать не работала, хотя она не раз рассказывала нам истории о том, как она занималась уборкой домов еще до моего рождения. У меня не было ни нянек, ни экономок. Я был предоставлен самому себе. Но в тот день я последовал за отцом. Я пошел за ним на холмы, где дома были больше и красивее.

Никодемус только через какое-то время заметил, что двигался по комнате без какой-либо цели.

– И когда я заглянул в окна дома, в который он зашел, – тихо произнес он, обратив свой взор скорее на пейзаж за окном, нежели на Мэтти, – я обнаружил, что у него была другая семья. – Девушка внимательно слушала историю Никодемуса и боялась даже дышать. – Я сначала ничего не понял. Там была женщина и трое детей. Один мальчик моего возраста постоянно называл моего отца «παπά». – Он ни разу не рассказывал эту историю хоть кому-то. И даже сейчас он отказывался признать, что история его жизни доставляла ему боль. – Это слово означает «отец», – пояснил Никодемус. – Я не помню, как долго я наблюдал за ними через те большие окна. На следующий день я вновь пришел к тому дому и наблюдал за его жителями. Вечеринки их не волновали и казались скучным времяпрепровождением, дорогие игрушки были им ни к чему, а дом был слишком велик для них, ведь некоторые комнаты даже не использовались.

Девушка по-прежнему внимательно слушала его и боялась двинуться. Она сидела на кровати, как и прежде. Волосы ее были в небольшом беспорядке, глаза светились от волнения. О боже! Как же сильно он хотел ее.

– В следующий раз, когда мой отец решил поколотить меня за ложь, я решил спросить его о том, что же скрывает он сам. – Мэтти нахмурилась. – Я понимал, что другая семья была его секретом, у меня же секретов вовсе не было. Тогда я еще не понимал, что некоторые тайны все же не следует разглашать.