Танкисты - Сергей Зверев

Когда Соколов отпустил командиров и выбрался из танка, он увидел прислонившегося к гусенице и покуривавшего Бабенко. Механик-водитель обернулся и не по-военному улыбнулся командиру. К такому поведению бывшего водителя-испытателя Алексей начал уже привыкать и не осуждал подчиненного. Чувствовалось в Семене Михайловиче что-то отеческое по отношению к командиру. Был он добр, заботлив и надежен. Соколов почему-то знал, что в трудную минуту этот человек, не задумываясь, пожертвует собой ради других.

– Все приказы отданы, скоро выступаем? – спросил Бабенко.

– Да, скоро выступаем. – Соколов остановился рядом. – Как машина, Семен Михайлович?

– В норме! Есть мелочи, но они никак не скажутся в ближайшее время. Вы не беспокойтесь, мы справимся.

Алексей был очень благодарен Бабенко за то, что тот сказал именно «мы справимся», а не «я справлюсь». «Мы» в бою очень много значит, это очень важно. Прислушавшись, лейтенант услышал, что в башне Логунов отчитывает своего земляка, стыдит, что тот позорит их село. Николай что-то бубнил, оправдываясь. Воспитывает, улыбнулся Соколов и решил не мешать. Неподалеку Омаев советовал двум пехотинцам, как делать упреждение при стрельбе из пулемета. Молодец, не может без дела сидеть. Деятельная натура у молодого чеченца. Кровь горячая, горец. Но в бою очень хладнокровен. Интересное сочетание. Нужно было проверить готовность автоматчиков, и Алексей двинулся в сторону второго «ханомага», где с бойцами стоял сержант Хвалов.

Мотоциклисты уехали вперед. На одном из трех мотоциклов на заднем сиденье устроился Хвалов. Сержант настоял на том, чтобы идти самому во главе колонны. Три мотоцикла унеслись по лесной дороге и исчезли за поворотом. Соколов отдал команду к движению и устроился в люке танка. За ним тронулись два бронетранспортера, замыкал колонну танк Никитина. После вчерашнего разговора сержант чувствовал себя немного странно и несколько раз подходил к командиру и просил, чтобы его машина шла впереди. Наконец Алексей не выдержал:

– Слушайте, Никитин! – Подумав немного, Соколов назвал сержанта для пущей убедительности даже по имени: – Степан, я ничего не подумал о вас плохого. Вы высказались вполне определенно. Вас никто не обвинял ни в чем. Просто так принято, что танк командира подразделения идет первым. Вы забыли устав? Перестаньте и выбросьте все это из головы. Вы грамотный командир, хороший сержант, и вы мне очень нужны. Берегите себя, экипаж и машину. Я на вас надеюсь и вам верю!

Колонна вышла к опушке леса, когда на поле опустились сумерки. Соколов смотрел в бинокль и не видел ни огонька жилья, ни света фар, ни движения. Все было тихо, как будто и войны не было. Очень хотелось двинуться дальше опушкой леса, извилистой дорогой идти всю ночь и часам к двум пересечь автодорогу Могилев – Витебск. А потом пересечь Днепр и выйти к железной дороге и другому шоссе, на Шклов. Проблема на проблеме. Как преодолеть Днепр? В этом его течении брода не найти. Может, в районе Добрейки есть какой-то мосток? «Но там наверняка стоит немецкий гарнизон, есть связь, и о нашем прорыве обязательно сообщат фельдполиции. И кинутся по нашему следу сворой собак. Развернут любую армейскую колонну».

Но приказ есть приказ. Очень захотелось повернуться и посмотреть на бронетранспортер, в котором ехал майор Сорокин. Нет, не надо.

– Хвалов! – позвал Алексей, перегнувшись из люка. – Пойдете впереди цепочкой, чтобы мы без фар дорогу чувствовали. А то влетим в какую-нибудь яму. Если впереди опасность, в бой не ввязывайтесь, пусть головной мотоцикл развернется и мигнет разочек светом. Мы остановимся и решим, что делать дальше.

Колонна снова тронулась. Проселок, по которому они ехали, был разбит колесами и гусеницами. Наверное, здесь отступала советская воинская часть. Вон и полуторка сгоревшая в стороне стоит. Даже в темноте было видно, что обочина взрыта копытами лошадей и сапогами солдат. «А почему я решил, что отступала наша часть? – подумал Алексей. – Вполне могла двигаться прямиком и немецкая».

Много он увидел и понял за эти первые дни войны, первые недели. На многое открылись глаза. Оказалось, что вопреки рассказам политработников, оправдывавших отступление Красной Армии, немцы технически нисколько не превосходят нашу армию. И конная тяга в вермахте используется нисколько не меньше, чем в Красной Армии. И автоматами немцы не вооружены поголовно. Автоматами, как и в Красной Армии, вооружены командиры стрелковых и других подразделений – от командира взвода и выше, танкисты, штурмовые подразделения, которым нужен конкретный период времени вести плотный и интенсивный огонь.

Автоматы, точнее, пистолеты-пулеметы, – сплошное расточительство. На поражение одной цели тратится несколько патронов при относительно маленькой прицельной дальности стрельбы. И винтовки «маузеры» у немцев хуже наших, мосинских. И надежность у них страдает. Правда, «ППШ» тяжел и у него излишне высокая скорострельность, но зато в случае необходимости маленькое подразделение, вооруженное «ППШ», может обеспечить высокую плотность огня. Непреодолимую. А немецкий «шмайсер» не может. И танки у немцев хуже. Особенно большая беда, что они работают на бензине, а бензин хорошо горит, в отличие от солярки, и пары бензина взрываются. И танки их горят легче. Наши танки до «тридцатьчетверок» тоже работали на бензине, но у них хоть маневренность и скорость были не сравнимые с немецкими «Панцер II» и «Панцер III».

Впереди мигнул свет, и Соколов остановил колонну. Из подлетевшего мотоцикла ему крикнул автоматчик:

– Товарищ младший лейтенант, там на дороге обозы немецкие, автомашины с тентами брезентовыми. Хвалов предлагает подождать. Дорога просматривается в принципе в обе стороны, и свет фар немецких машин мы увидим загодя. Еще минут пятнадцать – и они пройдут, тогда запросто шоссе перескочим.

– Хорошо, передайте сержанту, чтобы он, как только будет можно двигаться, мигнул два раза фарой в мою сторону.

Сигнал и правда появился ровно через пятнадцать минут. И все это время, пока Соколов ждал сигнала Хвалова, он просто физически чувствовал недовольство майора Сорокина за спиной. Что удержало майора, чтобы не прибежать и не накричать на лейтенанта, который теряет время, неизвестно.

Благодаря тому, что впереди шел мотоцикл, Бабенко было легко держать дорогу. Остальные шли в колее переднего танка. Несколько минут – и первая «тридцатьчетверка» вползла на асфальт шоссе. Автоматчики, поставив мотоциклы по краям «коридора», махали руками, показывая, чтобы техника проезжала быстрее. На другой стороне дороги показался головной мотоцикл Хвалова. Сержант призывно помахал рукой и уехал дальше, туда, где виднелся очередной лесок. Спустя всего несколько минут после того, как последний танк пересек дорогу, с юга снова появилась немецкая колонна. Теперь это были уже моторизованные части. Явно их перебрасывали на север, в район прорыва советских корпусов. Канонада была слышна с той стороны.

Когда на востоке засеребрился рассвет, группа была уже в лесу. Впереди Днепр. Еще километров десять, судя по карте. Хорошо бы одним броском преодолеть и водную преграду, и шоссе. Дальше леса и болота, дальше есть где укрыться. Можно попробовать вообще лесами дойти до нужной точки, откуда комкор Казаков выходил в эфир.