Охотничий Дом - Люси Фоли

* * *

К счастью, некоторые из нас тоже отказались от таблеток. Бо – само собой, Самира и Ник из солидарности с Бо. Я поняла, как Нику неприятно это дополнение к вечеринке, по его свирепому взгляду, когда Миранда протянула ему пакет прямо через Бо. Вид у нее был самый невинный, но она всегда умела притвориться, что ей плевать, что ее ничего не колышет. Но, как самая давняя ее подруга, я знаю, что все не совсем так. Иногда подобная беззаботность дается немалыми усилиями.

Миранда стояла у проигрывателя в углу гостиной, перебирала старые пластинки. Наконец с победным криком она нашла, что хотела, «Хиты. Студия 54», и поставила на вертушку. Зазвучала музыка, хриплый женский голос, и Миранда вышла на середину комнаты и начала танцевать. Она двигалась абсолютно раскованно, а мы сидели и глазели на нее. Она пребывала в полной гармонии с собственным телом. Я всегда страдала от того, что не могу быть столь же раскрепощенной. Ведь что такое танец, по сути? Необязательно обладать каким-то особым талантом, если только не занимаешься этим профессионально. Скорее, это способность отбросить свою застенчивость. У меня никогда не получалось. Такому нельзя научиться. Это либо есть, либо нет.

Помню, как подростками мы хитростью пробирались в ночные клубы. Хотя Миранде не нужно было хитрить, ее пропускали сразу, едва взглянув, – в свои пятнадцать она выглядела на двадцать и уже тогда была красоткой. Оглядываясь назад, вспоминая, как мужчины смотрели на нее, какие замечания отпускали на ее счет, я неизменно передергиваюсь от отвращения. Я прокрадывалась вслед за ней в надежде, что меня не заметят. Помню, как танцевала рядом с ней, разгоряченная водкой, украденной из бездонных запасов матери. Копировала движения Миранды, словно я ее тень, потому что этим я всегда и была – ее тенью. Темнотой вокруг ее горящего факела. И мне казалось, что я почти стряхнула собственную неловкость.

Миранда из тех друзей, что делают вас смелым. С которыми чувствуешь себя шести футов ростом, почти таким же лучезарным, словно позаимствовал немного ее света. Но так же легко она может заставить вас почувствовать себя дерьмом. Это уж как ей вздумается. Иногда в те ночи она говорила, что я хорошо выгляжу, – неизменно в одежде, одолженной из ее тогда уже обширного гардероба, мешковатой на мне в области груди и бедер, как на девочке, которая решила поиграть в женщину, нарядившись в мамины шмотки.

А в другой раз она говорила что-то вроде: «Господи, Кейти, ты бы знала, какой у тебя серьезный вид, когда ты танцуешь. – И изображала – прищуренные глаза, мрачно сжатые губы и дерганые движения. – Как будто у тебя жуткий запор. Шону Полу[14] наверняка и не снилось, что люди могут так танцевать». И вся моя обретенная уверенность улетучивалась, я чувствовала себя хуже прежнего. И глушила водку, смешанную с чем-нибудь, пока не чувствовала, что снова расслабилась. Именно тогда я поняла, почему моя мать использует алкоголь как лекарство.

На танец Миранды мне было трудно смотреть – как обычно. Такая грациозная, такая подвижная, можно подумать, что она брала уроки. Только Джулиен не смотрел на нее. Он стоял у окна, глядя в темноту, нахмурившийся, весь погруженный в свои мысли.

Миранда помахала, призывая нас присоединиться к ней. Схватила за руку Марка, заставила встать. Поначалу он дергался, скованно и неуклюже. Но вот она подстроилась под него, и они начали двигаться слаженно, и движения Марка сделались ритмичными, плавными, почти чувственными, в одиночку у него бы точно не получилось. Танец оказался заразительным. Самира встала, вот она-то в одиночку уделает всех на танцполе. Эта расслабленность, ощущение легкости у нее в крови. Джайлс ухватил за руку Эмму, поднял ее и закружил по комнате. С ритмом у Джайлса так себе, но ему абсолютно плевать – он отплясывал как пьяный школьник. Они воткнулись в одну из оленьих голов на стене, и она перекосилась. Эмма попыталась ее поправить, но Джайлс не дал, закружив ее в бешеном темпе.

– Джайлс! – вскрикнула Самира, но тут же расхохоталась и, закрыв глаза, отдалась мелодии.

Эмма тоже хохотала – хотя она самая застенчивая среди них – и одергивала блузку, когда та слишком задиралась. Теперь уже и Ник вскочил, протянул руку Бо, а уж эти двое по части танцев дадут фору даже Миранде.

И все же взгляд приковывала именно Миранда: солнце, вокруг которого вращаются другие планеты. Марк без всякого стеснения прижимался к ней. Никогда еще его влюбленность в нее не была такой очевидной. Иногда я задавалась вопросом, не кроется ли тут нечто большее.

Когда Миранда и Джулиен начали встречаться, помню, я думала: немного странно, что его приятель носится с записками между ними, как курьер. Марк регулярно приходил в наш колледж, чтобы поговорить с ней. Передавал что-то от Джулиена. Например, Джулиен, точно король, посылал гонца с приглашением на матч по регби. Или на вечеринку. Жалкое зрелище, думала я. Что это за дружба такая, когда один у другого в услужении? Кем Джулиен себя возомнил? И почему Марк с этим мирится? Безусловно, Джулиен был красив и обаятелен, но ведь и Марк далеко не урод и совсем не закомплексованный. С какой стати он согласился на роль слуги? Да и вообще это казалось странным. У всех тогда уже появились мобильники, Джулиен мог просто послать сообщение.

Но потом я начала замечать, как Марк смотрит на Миранду, и заподозрила, что все эти визиты – инициатива не Джулиена. А самого Марка. Он все чаще мелькал не только у колледжа, но и в нашем общежитии. Наткнувшись как-то раз на него в коридоре, я спросила, как он преодолел дверь с кодовым замком, а он безмятежно ответил, что ему кто-то открыл. Однажды я застала его сидящим под дверью Миранды.

– Ее нет, – сказала я. – У нее репетитор до четырех.

До ее возвращения оставалось полтора часа.

– Ладно, – сказал он. – Мне все равно нечего делать.

И вот тогда я окончательно поняла, что ему очень хочется увидеть ее.

Был еще один случай, отложившийся в памяти. Джулиен и Миранда уже вовсю встречались, страсти у них бурлили нешуточные. Джулиен пригласил нас на барбекю в один из жарких дней после экзаменов (к тому времени мы уже снимали квартиру) в огромный ветхий таунхаус, который он делил с восемью приятелями из команды по регби, включая Марка. Я, как всегда, была невидимкой. Вообще-то кое-кто из приятелей Джулиена нехотя попытался подкатить ко мне, но я заморозила их своим высокомерием. Не хотелось, чтобы меня сочли некрасивой, но доступной подружкой Миранды.

Джулиен следил за грилем, без рубашки, выставив напоказ мускулистый торс. Лето едва началось, но он уже ухитрился обзавестись идеальным золотистым загаром. Я невольно сравнила себя с ним: красные плечи и шея, остальное белое как молоко. Миранда глаз не могла отвести от него – примерно так же в шестнадцать лет она смотрела на своего нового пони по кличке Берт. Затем она глянула на меня, я быстро отвернулась, и взгляд мой уперся в Марка. На нем были пижонские «рэй-баны», совершенно не подходившие его широкому лицу. Могло показаться, что он предается мечтам. Но, присмотревшись, я заметила, что очки не такие уж непроницаемые и Марк неотрывно смотрит на Миранду. Весь вечер он не отводил от нее глаз. А когда Миранда скинула жилетку, оставшись в бикини, его взгляд будто напрягся.