Охотничий Дом - Люси Фоли

Почти полтретьего ночи. Я размышляла, достаточно ли уже поздно, чтобы я могла ускользнуть в свой домик и меня не назвали бы разрушительницей компании. Рядом на диван упала Миранда:

– Слушай, мы за вечер даже не поболтали. – Она понизила голос: – Я сбежала от Самиры. Обожаю ее, честно, но она сейчас только о ребенке говорить способна. Вообще-то это немного… ну, короче, это чертовски бестактно, если уж напрямую.

– Что именно?

Миранда нахмурилась.

– Даже не помню, говорила или нет, когда мы последний раз виделись, сто лет уж прошло. Ну… – она перешла на шепот, – мы же пытались, понимаешь…

– Зачать…

– Зачать ребенка, да. В смысле, еще рано и все такое. Все твердят, должно пройти время, – она закатила глаза, – да только Самира, похоже, залетела сразу, как перестала принимать таблетки.

– У всех, наверное, по-разному.

– Да. Я о том, что, может, оно и к лучшему, если честно. Это же конец всему, разве не так? Той жизни, которую мы ведем. Глянь на этих двоих. Это похоже… я не знаю. Это вдруг началось сплошь и рядом. У каждого из моих друзей на фейсбуке либо есть ребенок, либо скоро заведется… прям какая-то эпидемия плодовитости. Понимаешь, о чем я?

– Я давно перестала заходить на фейсбук. Это же как наркотик.

– Да, наркотик! – горячо подхватила Миранда. – Точно, точно. Господи, с тобой поболтать как глотнуть свежего воздуха, Кей. Ты так далека от всего этого – одиночка, живешь своей жизнью… и совсем не думаешь про детей и весь этот бред.

– Угу, – я сглотнула комок, – это обо мне.

– Прости. – Голос у Миранды потеплел. – Это комплимент.

– Да ладно. – Ком в горле никуда не делся. – Я понимаю.

– Слушай, у меня есть кое-что, что нас взбодрит. – Она подмигнула и попыталась что-то выудить из кармана джинсов. И крикнула уже во весь голос: – Кто хочет немного сладенького?

– Сама приготовила? – спросил Ник с насмешливым удивлением. – Не припомню, чтобы ты увлекалась стряпней, Миранда.

Это еще мягко сказано, и Ник, уверена, тоже так думает: Миранда отвратительно готовит. Помню особенно жуткое ризотто, когда половина риса прилипла к сковороде и пригорела до черноты.

– Так было же, – живо откликнулся Джайлс. – Эта штука, безе с малиной, за ужином.

Миранда лукаво улыбалась. Она снова была, как в студенческие годы, бесспорной королевой вечеринки. Глаза ее блестели по-особенному, возбужденно, почти одержимо. Я почувствовала прилив адреналина, как много лет назад. Когда Миранда такая, она веселая, но и опасная.

– Это кое-что другое. – Она наконец извлекла пластиковый пакетик с маленькими белыми таблетками. – Назовем это мятным десертом. Нейтрализатором вкуса. Вспомним старые времена… раз уж мы все собрались здесь вместе.

Я сразу решила, что не стану это принимать, если не желаю потерять над собой контроль. Последний раз, когда я это сделала, все кончилось очень плохо.

* * *

Ибица. Нам за двадцать. Большая компания. Вообще-то меня не приглашали, в Оксфорде я почти не была знакома с организатором поездки (читай: он не считал меня достаточно клевой, чтобы пригласить хотя бы на одну из отвязных вечеринок, которые устраивал). Но за неделю до поездки у Миранды умерла бабушка, и она продала свое место мне, со скидкой. На Ибицу ехали Джулиен, Самира и Марк и многие другие, о которых с тех пор ни слуху ни духу. Уже и не вспомнить их имен, даже если захотеть.

Мне нравились долгие ленивые ланчи у бассейна. На закате я пила розовое вино, загорала, читала. А вот вторая часть вечера мне не нравилась: тогда доставались таблетки и все смотрели на меня – когда я отказывалась – как на родителя, который явился испортить общее веселье. А потом все обращались в мерзкие версии самих себя – истерически хохочущие, необузданные, с расширенными зрачками, просто животные. Видели бы они это со стороны, думала я. В то же время я чувствовала себя скованной, скучной, плохой заменой Миранде. Самира – всегда в гуще веселья – как-то отвела меня в сторонку, сказала:

– Тебе надо просто немного расслабиться.

К концу недели они уже днем даже не пытались встать. В доме царил полный бардак. Всюду грязная одежда, пивные банки, использованные презервативы, даже лужи рвоты, не столько подтертые, сколько размазанные. Я уже собиралась бронировать билет на самолет обратно домой. Это же, черт побери, отпуск. Передышка от работы, где я тружусь по восемьдесят часов в неделю. Я знала, что вернусь усталой, грязной и злой. Но в результате я проторчала там до конца. Нашла уголок террасы, скрытый от глаз, перетащила туда лежак и провела последние дни за чтением. Решила, что хотя бы загорю как следует и вдоволь начитаюсь, – жалкое подобие того, чем обычно занимаются в отпуске. Но хотя бы в глазах коллег и родных буду выглядеть так, будто прекрасно провела время.

В последний вечер каким-то чудом все собрались с силами и сообща затеяли барбекю, какие устраивали в начале недели, пока все были на ногах. Я выпила много игристого вина, а потом еще. При свете свечей, глядя на лица окружающих и темно-бирюзовый блеск моря, я подумала: и с чего это я взяла, что плохо провожу время? Это ведь и значит быть молодым, разве не так?

А потому, когда настало время таблеток, я взяла одну. И очень скоро меня охватила эйфория, я ощутила себя непобедимой. Освобожденной из тюрьмы собственного «я» – неклевой и неприкольной подружки Миранды.

Многое из того, что случилось потом, происходило словно в некоем безвоздушном пространстве, не похожем на реальность. Помню прыжок в бассейн прямо в одежде, кто-то тащил меня оттуда, мол, я простужусь, а я все твердила, что «хочу остаться там навсегда». Помню любовь ко всему и ко всем, переполнявшую меня. Как же я раньше не понимала, насколько сильно люблю их?

Помню мужчину и секс в пустой раздевалке бассейна, когда все давно уже разошлись спать. Почти полная темнота, сделавшая ощущения еще острее. Я руководила и направляла. Когда я кончила, на какое-то мгновение мне показалось, что мое тело рассыпалось мелкими звездами. Никогда не чувствовала ничего похожего, я была в высшей степени самой собой… и одновременно кем-то совершенно другим.

На следующее утро я не решалась в это поверить. Разве могла эта дерзкая сексуальная девушка быть мной? Будь там Миранда, я бы спросила ее, что из того, что я помню, было на самом деле? Видела ли она, как я ушла с мужчиной в раздевалку? Действительно ли это произошло? Или это жуткая галлюцинация? Я не смогла решиться спросить Самиру из страха, что она высмеет меня и посоветует повзрослеть.

Это наверняка было, решила я, и доказательство – боль между ног, глубоко внутри. Я была убеждена, что на мне сохранился его запах. Однако на другой день никто ничего не сказал. Я оглядывалась, пытаясь уловить шутки или бахвальство среди парней, но ничего.