Охотничий Дом - Люси Фоли

Нет, я никому не говорила об этих страхах. Ни Кейти, ни Джулиену, ни моим веселым друзьям.

Хуже всего бывает, когда Джулиен уезжает в командировки. В такие вечера я дважды проверяю дверные замки, а посреди ночи просыпаюсь в темноте, уверенная, что в комнате кто-то есть. А еще мне снятся кошмары. Кошмары эти сродни тем, что мозг показывает вам, если накануне вечером вы посмотрели какой-нибудь особенно пугающий триллер. Мрачные тени шевелятся в каждом углу. Вот только мои кошмары ужаснее во сто крат. Потому что тени могут быть реальными.

Миранда наконец завершила свое маленькое выступление. И как раз в этот момент ветер протяжно и мелодраматично завыл в трубе. Пламя взвилось, рассыпая по очагу искры. Идеальное завершение эпизода в триллере. Все рассмеялись.

– Помните тот дом в Уэльсе? – спросил Джайлс.

– Где постоянно гас свет? – подхватил Ник. – И отопление то и дело отключалось?

– Там еще водились привидения, – сказала Миранда, – помнишь, хозяин рассказывал. Со времен короля Якова.

То место нашла Миранда.

– Дом был и правда старый, – сказал Марк, – но вряд ли гнилую сантехнику и перебои с электричеством можно списать на призраков.

– Но было же много свидетельств, – тут же вступила верная Эмма. – Та женщина говорила, что к ним приезжали из шоу «Дом с привидениями».

– Ага, – подтвердила Миранда, довольная, что ее поддержали. – Помните историю про девочку, которую сводные братья выбросили из окна, потому что думали, что поместье достанется ей. Люди слышали, как она визжит по ночам.

– Я точно слышал чей-то визг ночью. – Джайлс подмигнул Миранде. – Мы тогда много шутили про тонкие стены и некий «шум», который всех будил среди ночи. Главными виновниками были признаны Миранда и Джулиен.

– Ой, прекрати! – Миранда кинула в Джайлса подушкой.

Она расхохоталась, но когда разговор продолжился, лицо ее сделалось серьезным и… неужели печальным? Я отвела взгляд.

Вспомнив про дом в Уэльсе, Джайлс положил начало воспоминаниям. Наше любимое занятие – ворошить общее прошлое. Такие моменты всегда связывали нас, возникало ощущение, что все мы одного племени. С тех пор как мы познакомились, мы всегда встречаем Новый год вместе. И каждый раз сплетаем воедино связывающие нас нити, которые с годами ослабли, потому что работа и жизнь развели нас в разные стороны. Интересно, чувствуют ли остальные то же, что чувствую я в такие минуты. Потому что как бы сильно я ни изменилась, каким бы другим человеком ни ощущала себя на работе или с немногими друзьями, с которыми познакомилась уже после университета, в такие минуты я словно возвращаюсь к той себе, какой была больше десяти лет назад.

– Поверить не могу, что так напилась в прошлом году… когда была беременна Прайей, – с ужасом сказала Самира.

– Ты же еще не знала, – заметила Эмма.

– Да, но все-таки – столько выпить. Сейчас такого даже представить не могу. Просто кажется, что это было… чересчур. Прямо чувствую себя старушкой.

На старушку она совсем не похожа. С ее блестящими черными волосами и свежей, гладкой кожей Самира выглядит той же девушкой, какую мы знали в Оксфорде. А вот Джайлс, у которого раньше была густая шевелюра, смотрится совершенно другим человеком. А между тем Самира, возможно, изменилась куда сильнее Джайлса. Она всегда была язвительной, многих смущал ее острый как бритва ум и безупречный стиль. В Оксфорде она была занята буквально во всем – в делах профсоюза, разных спортивных секциях, театральных постановках и концертах университетского оркестра, и оставалась при этом заядлой тусовщицей. За четыре года она умудрилась потратить столько энергии, сколько хватило бы на десятерых, и все-таки получила диплом с отличием первой степени.

Сейчас она стала мягче, добрее. Наверное, из-за материнства. Или потому что с карьерой все идет прекрасно – похоже, в консалтинговой фирме, где она трудится, с нетерпением ждут ее выхода из декрета; нетрудно представить, что без нее там все разваливается. А возможно, это просто возраст. И у Самиры больше нет потребности доказывать, кто она такая. Завидую этому.

* * *

Джулиен вспоминал Оксфордшир, где мы встречали Новый год пару лет назад, – кажется, Эмма тогда была с нами впервые.

– Ха! – Марк глотнул из бокала. – Там я показал местным гопникам, кто здесь босс. Помните, один пытался на меня наехать?

У меня немного другие воспоминания.

Вот что я помню. Тогда образовалась странная компания. Пятнадцать человек – для вечеринки мало, для встречи близких друзей много. Тридцать первого декабря после обеда мы собирались пойти на скачки. Я воображала нечто изысканное, вспоминались сцены из «Моей прекрасной леди» и «Красотки». Но все оказалось не так. Девушки щеголяли настолько короткими юбками, что виднелись трусики от Энн Саммерс, а парни – загаром из солярия, дешевыми блестящими костюмами и плохими стрижками, и чем дальше, тем больше все шумели. Еда – немного икры и шампанского, много пирогов с мясом, эля и слабоалкогольных коктейлей. И все-таки было довольно забавно. Эти девочки в мини-юбках и мальчики в блестящих костюмах были, по сути, еще детьми, хвастливыми и самодовольными, прятавшими свою застенчивость за парами алкоголя, как делали до них мы.

А потом Марк отпустил замечание насчет того, «как много здесь нищебродов». Надо сказать, что мы были в полупустой части стадиона, пили свои коктейли, а большинство сидело внизу, ближе к беговым дорожкам, вопили, подбадривая своих лошадок. Но вокруг нас все же было немного зрителей. «Группа молодых людей», как написали потом в «Дейли мейл». Марку и в голову не пришло понизить голос. Такой у него характер. Иногда мне кажется, не будь Эмма настолько правильной, люди терпели бы его гораздо меньше.

Два пьяных подростка услышали его слова. И подскочили к нему. Было видно, что все это не всерьез. Мальчишки просто хотели как-то поддержать свое самолюбие, ну как в документальных фильмах про животных, когда младшие самцы в стае не должны проявлять страх, чтобы их не сожрали. Вполне понятная реакция.

Один парень, невысокий и худой, с едва пробившейся подростковой щетиной на подбородке, одет был в особенно кричащий полосатый костюм.

– А ну, повтори, приятель.

В голосе подростковая писклявость, едва ли ему было больше девятнадцати.

Я ждала, что Марк извинится, разрядит обстановку – обратит все в шутку. Потому что это был единственный разумный, взрослый способ все разрулить. В конце концов, мы были намного старше. А Марк на голову выше своего полосатого противника.

Но Марк ударил его. Сделал два шага и ударил кулаком прямо в лицо. С такой силой, что голова парня дернулась назад. Парень рухнул как подкошенный. Шум, треск, похожий на звук стартового пистолета на скачках; я думала, такое бывает только в кино.

Мы стояли просто ошеломленные, как и стайка его приятелей. Казалось, его друзья ответят на удар, попытаются отомстить. Ничуть не бывало. Во всем этом было что-то жестокое. Слишком внезапно, слишком безжалостно. Было видно, что подростки в ужасе.