Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Она шла по улице Вашингтона, и все вокруг, казалось, былопогружено в такое же уныние, как ее душа. Тут не было ни суеты, ни оживления,царивших на Персиковой улице. Когда-то здесь тоже стояло немало красивых домов,но лишь немногие из них были восстановлены. Куда чаще встречались обугленныефундаменты да одиноко торчали почерневшие трубы, которые называли теперь«часовыми Шермана». Дорожки, что вели когда-то к домам, заросли; лужайкизатянуло бурьяном, тумбы с выбитыми на них такими знакомыми ей фамилиями,столбы, к которым никто уже никогда не привяжет лошадей! Холодный ветер идождь, грязь и голые деревья, тишина и запустение. До чего же промокли у нееноги и как далеко ей еще идти Она услышала за спиной хлопанье копыт по грязи иотступила подальше от края узкого тротуара, чтобы еще больше не забрызгать итак уже перепачканную накидку тетушки Питтипэт. По дороге медленно двигалсякабриолет, и Скарлетт повернулась посмотреть, кто едет, и попросить подвезтиее, если возница белый. Из-за дождя все расплывалось у нее перед глазами, тем неменее она увидела, что возница выглянул из-за брезента, спускавшегося со щиткапочти до самого его подбородка. Что-то в этом лице показалось ей знакомым, иона сошла на дорогу, чтобы получше его рассмотреть; человек смущенно кашлянул,и хорошо знакомый голос радостно и удивленно воскликнул:

— Да неужели это мисс Скарлетт!

— Ох, мистер Кеннеди! — вырвалось у нее, и, шлепаяпо грязи, она бросилась к кабриолету и прислонилась к грязному колесу, уже незаботясь о том, что может испачкать накидку. — Вот уж никому в жизни я такне радовалась Он вспыхнул от удовольствия, почувствовав, что она говорит вполнеискренне, и, поспешно сплюнув табачную жвачку в сторону, легло спрыгнул наземлю Он растроганно потряс руку Скарлетт и, приподняв брезент, помог ейзалезть в кабриолет — Мисс Скарлетт, да что вы тут делаете в этой части городаи одна? Разве вы не знаете, что нынче ходить одной опасно? И промокли же вы!Возьмите-ка полость и накройте себе ноги.

Он суетился, квохча как курица, и она с наслаждением отдаласебя в его заботливые руки. Так приятно, когда за тобой кто то хлопочет,заботится, опекает, даже если это всего лишь старая дева в брюках вроде ФрэнкаКеннеди.

Это так грело душу после безжалостности Ретта. И до чегоприятно увидеть человека из родных краев, когда ты так далеко от дома! Оназаметила, что Франк хорошо одет и кабриолет у него новый. Лошадь была явномолодая и упитанная, сам же Франк выглядел старше своих лет, гораздо старше,чем тогда, в сочельник, когда он появился в Таре со своими людьми. Он похудел,лицо у него вытянулось, желтые глаза слезились и глубоко запали, а кожасморщилась и обвисла. Его рыжеватая бородка стала еще реже; она была вся втабачном соке и такая всклокоченная, точно он непрерывно ее дергал. Но егооживленное и веселое лицо являло собой резкий контраст печальным, озабоченным,усталым лицам, которые Скарлетт видела вокруг. — Как приятно видетьвас, — тепло сказал Фрэнк. — Я не знал, что вы в городе. Я видел миссПиттипэт всего на прошлой неделе, и она не сказала мне, что вы собираетесьприехать. А.., м-м.., кто-нибудь еще приехал с вами из Тары?

Он думает о Сьюлин, старый дурак.

— Нет, — сказала Скарлетт, закутываясь в полость истараясь натянуть ее по самую шею. — Я приехала одна. И я не предупреждалатетю Питти.

Он почмокал, понукая лошадь, и та осторожно зашагала дальшепо скользкой дороге.

— Все в Таре живы-здоровы?

— О да, более или менее.

Надо придумать что-то, о чем говорить, но ей так трудно былосейчас вести беседу. Мозг у нее словно налился свинцом после поражения, и ейхотелось одного — лечь, накрыться теплым одеялом и сказать себе: «Сейчас нестану думать о Таре! Подумаю об этом потом, когда не будет так больно». Хорошобы, он принялся ей что-нибудь рассказывать — что-нибудь такое длинное, чтобыхватило до самого дома, и тогда она могла бы ничего не говорить, а лишь времяот времени вставлять: «ах, как мило» или «какой же вы умный».

— Мистер Кеннеди, я просто в себя не могу прийти — какэто мы с вами встретились. Да, я, конечно, скверно веду себя, не поддерживаязнакомства со старыми друзьями, но я, право же, не знала, что вы в Атланте.Кажется, кто-то говорил мне, что вы в Мариетте.

— Да, у меня дела в Мариетте, много дел, — сказалон. — Разве мисс Сьюлин не говорила вам, что я обосновался в Атланте? И неговорила про мою лавку?

Скарлетт смутно вспомнила, что Сьюлин действительно что-точирикала насчет Фрэнка и его лавки, но она никогда не обращала внимания на то,что говорит Сьюлин. Ей достаточно было знать, что Фрэнк жив и рано или поздноудастся сбыть ему Сьюлин с рук.

— Нет, ни слова, — солгала она. — А у васесть лавка? Какой же вы, оказывается, шустрый!

Его явно огорчило, что Сьюлин не обнародовала такую весть,но он тотчас просиял от похвалы Скарлетт.

— Да, у меня есть лавка и, по-моему, совсем неплохая.Люди говорят, что я прирожденный коммерсант. — И он с довольным видомрассмеялся своим квохчущим смехом; Скарлетт всегда раздражал этот смех.

«Самовлюбленный старый болван», — подумала она.

— О, мистер Кеннеди, к чему бы вы ни приложили руку,всюду Вас ждет успех. Но как, скажите на милость, вам вообще удалось открытьлавку? Ведь когда мы с вами виделись на роза-прошлое рождество, вы говорили,что у вас нет ни цента.

Он крякнул, прочищая горло, провел всей пятерней побакенбардам и улыбнулся своей нервной застенчивой улыбкой.

— Это долгая история, мисс Скарлетт. «Славабогу! — подумала она. — Хоть бы хватило ее до дома». Вслух жепроизнесла.

— Расскажите, пожалуйста!

— Вы помните, как мы в последний раз явились в Тару запровиантом? Так вот, вскоре после этого я отбыл на фронт. Я хочу сказать:принял боевое крещение. Я больше не занимался интендантством. Да интенданты ужеи не были нужны, мисс Скарлетт, потому как для армии почти ничего не удавалосьраздобыть, и я решил, что место здорового мужчины — в рядах сражающихся. Ну,вот я и повоевал в кавалерии, пока не получил пулю в плечо.

Вид у него был такой гордый, что Скарлетт сказала:

— Какой ужас!

— Да нет, ничего страшного — кость не былазадета, — с явным огорчением сказал он. — Меня отослали на юг, вгоспиталь, а когда я уже почти совсем поправился, нагрянули янки. Ох и жарко жебыло! Произошло это так неожиданно, и все, кто мог ходить, кинулисьперетаскивать продукты из армейских складов и госпитальное оборудование кжелезнодорожным путям, чтобы эвакуировать. Только мы нагрузили один поезд, какянки ворвались в город. Они ворвались с одного конца, а мы улепетываем сдругого. Ох и печальное же это было зрелище: сидим на крышах вагонов и смотрим,как янки жгут продукты, которые мы не успели со склада забрать. Товара всякого,мисс Скарлетт, было навалено вдоль железнодорожных путей на добрых полмили —так они все сожгли. Мы и сами-то едва ноги унесли.