Кодекс врача - Алексей Викторович Вязовский

кто почерк великой княгини не знал, для тех голубоглазая красавица внизу страницы начертала полный свой титул.

Проняло. Понимают, чего такое стоит. Как минимум благосклонность. Щеки надули, ждут.

– Господа почетные граждане, прошу оказать честь и оставить свои записи в этой книге. Они там будут по праву, ибо только ваша помощь помогла состояться…

Сладкую для ушей говорильню я освоил, когда работал медпредставителем. Главный завет – не молчать. Это с небожителями надо знать, под каким углом согнуть поясницу и на какое расстояние дозволяется подойти, чтобы не оскорбить. А тут ребята попроще, им шарканье по паркету не очень надо. Главное, лишь бы денежки шли. А они идут. «Русский медик» сразу показал уверенный рост, и тенденций к снижению прибылей не видно. Отсутствуют таковые. Потому что стрептоцид – он один. Да и зеленка тоже.

Но для лечения сифилиса я другое товарищество создам, извините. Подумать надо, как назвать. Да это и не важно. Вот туда никого не пущу. Романовского одного. Ему я, кстати, уже написал, чтобы тщательно проверил чувствительность микроба к температурным воздействиям. А как пройдут первые публикации, так и запустим лечение от чумы девятнадцатого века. Хороший лозунг для рекламной кампании.

А купечество, пока я думал о грядущих заработках, совещалось втихаря. Вроде и хочется, и сделать надо так, чтобы не обидеть своими каракулями Елизавету Федоровну. И тех, кто, возможно, после нее захочет написать что-то – тоже.

И вдруг служитель пришел. Срочно зовут в приемное. Можно подумать, государь-анпиратор ногу подвернул у нас на крыльце. Но придется, я сам такой порядок установил: есть что-то сложное или непонятное, звать меня для принятия решения.

Я извинился и предложил гостям продолжить чаепитие.

– Извините, – приятным баритоном спросил молчавший до сих пор купец Бахрушин, самый молодой изо всех, лет тридцати, наверное. – А можно посмотреть… одним глазком? Ну как с извозчиком.

– Ну разве что одним глазком, – чуть улыбнулся я. – Но только близко не подходите и не мешайте никому.

А пошли, как оказалось, все. Любопытство заиграло в известном месте.

Зашел в приемный покой. Лежит на кушетке дама неопределенного возраста и социального статуса. Одета во что-то серенькое, демократическое, из серии «бедненько, но чисто». Хрипит, задыхается, лицо синюшно-багровое. На шее – огромная опухоль в форме яйца. Да уж, на это стоит посмотреть. Надо срочно фотографа пригласить, такие случаи даже в это время не очень часто встречаются.

Мое появление вызывает ускорение действий всех участников. Доктор Горбунов лихорадочно накладывает манжету тонометра, не попадая крючками за скобу, фельдшера суетятся рядом. Стараются, создают имитацию бурной деятельности.

– Доставлена с улицы, вызов из полицейского участка, – докладывает Михаил Александрович. – При поступлении жалобы на затрудненное дыхание, чувство удушья. Анамнез собрать пока не удалось. Артериальное давление… сто пятьдесят на девяносто пять, пульс сто двадцать, частота дыханий – тридцать шесть. Температура в процессе измерения.

– Что видим, доктор? – спросил я. – Давление у нас и истопник скоро будет уметь измерять. Что, по-вашему, привело к такому состоянию, и каковы наши действия по устранению случившегося?

– Опухоль в области шеи, больших размеров, возможно, произошло сдавление дыхательных путей…

– Про большие размеры, Михаил Александрович, невесте расскажете, – грубовато оборвал я его. – Нам сантиметры подавай, четкие размеры. Что за опухоль? Однородна ли структура, какова плотность, спаяна ли с кожей, подвижность определить, состояние окружающих лимфоузлов. Быстрее, она у вас синяя уже!

Черт, надо интубировать, но как? Ничего для подобной процедуры сейчас нет, и не предвидится.

– Пригласите доктора Моровского. И Викторию Августовну с фотоаппаратом, – скомандовал я фельдшеру, держащему в руках термометр. – Что там, кстати?

– Тридцать шесть и девять.

– Спасибо. Не задерживайтесь.

Линейка нашлась, куда бы ей деться? Вместе с портняжным рулончиком по смене передается.

– Размеры опухоли двенадцать сантиметров в ширину, пятнадцать в высоту и… примерно девять в глубину. Плотная, однородная, с кожей не спаяна, границы четкие. Периферические лимфоузлы без изменений, – через минуту сообщил Горбунов.

– Предварительный диагноз?

– Доброкачественная опухоль, скорее всего, липома. Показано срочное удаление.

– Полностью согласен. Ага, вот и Вацлав Адамович подошел. Готовьте пациентку к операции и начинайте. Я закончу с нашими гостями и подойду. Оперирует Моровский, ассистирует Горбунов. Виктория Августовна пусть сфотографирует шею с приложенной линейкой.

Раздаю ценные указания и смотрю краем глаза на столпившихся поодаль купцов. Если бы этой дамочки не было, ее стоило бы придумать. В старых мультфильмах изображали удивление упавшей до колен нижней челюстью. Вот и у гостей моих примерно такое выражение лица.

– Господа, прошу прощения, работа такая, пройдем в мой кабинет, продолжим. – Лучших сынов московского купечества пришлось немного подтолкнуть.

– А как же она это?.. – удивленно спросил Калашников. – Что теперь вы?..

– Удалим опухоль, будет дышать свободно, – спокойно объяснил я.

А сам думаю, что масочный наркоз у пациентки будет затруднен, и как бы она дуба не дала в процессе подготовки. Но лицо надо держать, дескать, у нас тут и не такое случается, на такую ерунду и отвлекаться не стоит.

– А посмотреть операцию можно? – вдруг воспылал любовью к хирургической науке Морозов.

– Увы, нет, – развел я руками. – На операции могут присутствовать только лица с медицинским образованием. Сами понимаете: женщина будет раздета, да еще и введена в наркоз. Ваше присутствие может привести к урону чести. Нам же не нужны судебные иски и разгневанные мужья, правда?

Купцы согласно закивали. Теперь, когда они впечатлились в приемном, можно и денег попросить. На вторую подстанцию.

Глава 10

Но иск нам все-таки вчинили. Можно сказать, первый в истории «Русского медика». Прямо в рамочку и на стенку вешай. Операция иссечения опухоли прошла удачно, Марфа Васильевна ожила, быстро начала поправляться. Я, честно сказать, видел ее только на обходах, особенно дальнейшей судьбой не интересовался – понял лишь, что она со странностями, долго «выхаживала» свою опухоль и не обращалась к врачам.

У меня впереди был званый ужин с аристократией, надо вспоминать, какой вилкой что брать из тарелки, так что вникать в тараканов пациентки времени не было. Плюс май в городе выдался ударным – полыхнуло на заводах и фабриках. Не так чтобы сильно, в основном в форме стачек, маевок, больше похожих на народные гуляния, где каждый второй выпивший и о-очень не любит власть.

В Москву ввели казачьи части, на улицах появились патрули. В том числе и в нашем районе. Я уже думал, что сейчас начнется рубка шашками протестующих, раненые на полу в приемном покое… Но нет, все проходило более-менее мирно, без эксцессов. Власти даже сняли заставы на Хитровке: эпидемии так и не случилось,