Мое чужое сердце - Кэтрин Райан Хайд

– Как вы добрались сюда? – спросил я. – Вас Абигейл привезла? Или такси взяли? – Я более или менее уже уверился, что водить Вида никогда не обучалась.

– Ни то, ни другое, – сказала она. – Я на автобус села. Впрочем… Я на трех автобусах добиралась. – Молчание. Пока я соображал, почему посчитал, что такое сойдет для беседы. Она продолжила: – Я привезла вам кое-что, мне хотелось, чтоб вы это увидели.

И подтолкнула привезенное через стол. Бумаги. Распечатки из Интернета. Я это понял, потому что вместе с текстом она распечатала и строки навигации, и рекламу. Пачка содержала статьи три-четыре по нескольку страниц в каждой, аккуратно скрепленные в уголке.

– Я забыл захватить с собой очки, – сказал я, перевернув верхнюю статью и взглянув на нее. – Так что не смогу прочесть.

– А-а, – вырвалось у нее.

Однако это была не совсем правда. Заголовок был набран достаточно крупно, чтобы его можно было прочитать и невооруженным глазом. Только сам текст нельзя было.

Одна только Вида всегда говорит правду.

Заголовок гласил: «ПЕРЕСАЖЕННЫЕ ОРГАНЫ И КЛЕТОЧНАЯ ПАМЯТЬ».

– Возьму с собой, дома почитаю, – сказал я.

– Нет. Домой вы их возьмете, только читать не станете.

Я ощетинился, само собой. Ведь она не могла знать, что я буду, а что не буду делать. А еще потому, что она была права. Я едва не воскликнул: «Откуда вы знаете?» Вовремя остановился. И вместо этого произнес:

– С чего вы утверждаете такое?

– С того, что произнесли вы это точь-в-точь тем же голосом, каким обещали еще раз навестить меня в больнице.

На этот раз была моя очередь сказать:

– А-а.

– Тут типа так, – заговорила она. – Я понимаю, вы мне все еще не верите. Потому что не вы в этом теле и вы не знаете того, что знаю я. Но я пытаюсь разложить вам это по полочкам. Пытаюсь донести до вас, что… когда вы вошли тогда в больничную палату… не знаю, как и объяснить. Посчитала, если вы прочтете эти статьи, то это пойдет на пользу. Я спросила тогда, верите ли вы в любовь с первого взгляда, только я не уверена, что так оно и было на самом деле. Просто то было единственно известное мне выражение для обозначения такого. Только это не совсем так, будто я сразу стала любить вас, едва увидела. Больше походило на то, что я уже испытывала это долго-долго.

Не зная, что сказать, в растерянности я выпалил:

– Хорошо. Я прочту их.

Это не сбило ее с мысли.

– Думаю, я решила, что это любовь с первого взгляда, так как слышала про такое. И откуда мне было знать, что это не она? Ведь я не знаю, как это чувствуется. Мне вообще-то про любовь немного известно. Никакого опыта. Вот я просто и решила: должно быть, это она и есть. Догадка такая.

У меня вырвался фыркающий смешок, о чем я тут же пожалел. Пробормотал извинение.

– Что смешного?

– Мысль, что никогда прежде вы не влюблялись. Мне казалось, вы всегда говорите правду.

– Я и впрямь всегда говорю правду. С чего бы это вам думать, что это ложь?

– С того, что Абигейл рассказала мне. – Словно бы со стороны, я слышал, как мой голос окреп и прибавил в громкости. А сам гадал, почему за словами стоит чувство и что это за чувство такое. – Абигейл поведала мне правду. Она рассказала, как каждую пару месяцев вы встречаете какого-нибудь мужчину и решаете, что это любовь с первого взгляда.

В повисшем молчании я думал: «Вот. Сделал-таки. Проткнул этот жалкий шарик выдумки. Не очень морально, да и болезненно, но сделать так было необходимо». Думал все это я, не отрывая глаз от утешительного камня, который принялся рассеянно трогать пальцем.

Когда поднял взгляд, увидел побелевшее лицо Виды. Оно сделалось потрясающе белым. Все краски сошли. Мне стоило труда отвести глаза.

– О, боже мой, – выговорила она.

– Послушайте, прошу меня извинить. Но лучше выложить правду.

– Зачем ей было лгать? – произнесла Вида, и ее рот еще долго оставался раскрытым после того, как слова выпали из него. Меня пронзило до глубины души, что, наверное, она не притворяется. Сердце чувствовало: нет притворства. Оно убеждало, что разыграть такую степень потрясения нельзя. Может быть, Вида на самом деле всегда говорила правду. Может быть, Абигейл была лгуньей. – Где, по-вашему, мне было встречаться со всеми этими мужчинами? Я была настолько больна, что из дому-то выйти не могла. Как вы только поверили, Ричард? Как вы могли поверить этому? В этом же даже смысла нет.

Я открыл было рот, но слова не шли из него.

Вида была права, конечно. Мне следовало хотя бы усомниться в том, как Абигейл описывала события. Пожалуй, отсутствие непосредственного общения сыграло злую шутку: во мне «по умолчанию» все еще сидел образ Виды, живущей нормальной жизнью до того, как я ее встретил.

Отчего тогда я не счел возможным, что картина, нарисованная Абигейл, попросту невозможна? Мне казалось, когда розовощекая крошка-фея вроде Абигейл раскрывает ротик, так и ждешь, что из него посыплется правда.

Я полагал, что для ответа у меня полно времени. Я вновь уставился на камень, а когда поднял глаза, Вида уже сорвалась со стула и наполовину добежала до выхода.

– Вида, – окликнул я, и все в кофейне обернулись. Как будто их звали Вида. У меня и в мыслях не было кричать. – Куда вы направились?

– Простите, – отозвалась она. – Надеюсь, вы извините меня. Я должна пойти убить мою мать.

Входная дверь со свистящим шипением закрылась за ней.

Я сидел, тая глубокое разочарование. Позволил себе потратить бездну времени на общение с Видой и испытал острую боль, когда девушка преждевременно улепетнула прочь.

Я взялся за распечатки, собираясь собрать и аккуратно сложить их, чтобы забрать домой.

Тогда-то и сообразил, что наш утешительный камень был крепко зажат у меня в правой руке.

Я дождался, пока Майра не отправилась спать. Я предоставил ей свою кровать на время приезда. И пришлось сдержаться, чтобы не назвать ее «нашей с Лорри кроватью». В доме была всего одна кровать. Так что я спал на диване.

Достав очки, я сложил стопочкой принесенные из кофейни распечатки. Они притаились среди постыдно старой кипы невозвращенных студенческих работ.

Вида права. Я лгун и трус.

Только я не полный трус. Ведь я начал читать статьи.

Первая, та, чье название я уже читал, оказалась научной статьей, взятой с какого-то медицинского сайта. Я попробовал разобраться, что это за сайт, пользуясь текстом в строке навигации, но это не помогло. В любом случае случайного там было мало. Давалось общее представление о теории, согласно которой связь между телом и разумом настолько сложна, что воспоминания хранятся не исключительно в мозгу, но и фактически во всех клетках тела. Видный психоневроиммунолог доказывал, что любая клетка организма обладает способностью помнить, прокладывая пути, которые тянутся к коже и внутренним органам…