Когда Боги улыбаются - Анна Велес

он, что зрачки глаз Елены стали вертикальными, как у зверя. Однажды он уже замечал за ней такое превращение. Но если тогда это пугало его, то сейчас, наоборот, почему-то радовало. Как нечто, что роднит их с его дорогой подругой. А сам он вновь ощутил ту же волну свободы и силы. Как-то легко и чудесно сразу стало жить. Хотелось взлететь, расправить пестрые крылья, поймать ветер и нестись над землей, выслеживая в заснувшем мире свою добычу.

Павел будто окаменел. Чаша потрясла его, как и сила, вливающаяся в него полноводной волной. Ему артефакт дарил покой и некую мудрость. Слишком правильную и древнюю. Перед таким знанием хотелось пасть на колени и внимать. Хотелось утонуть в этом тепле и безбрежном добре. Перед ликом бога…Какого-то иного, прежде не виданного. Но не забытого, по-прежнему сильного и юного. Бога, которому не соврешь…

— Теперь ты знаешь, — обратилась к нему Елена, и в ее словах сквозило какое-то странное торжество.

— Да, — ФСБшник оперся об алтарь, будто ноги его не держали. — Я не смогу… Она не принадлежит людям. Только богам. Богу….

Маг и чародейка синхронно кивнули ему, будто освобождая его от какого-то гнета, будто вынесли ему приговор о помиловании. И вдруг ему сразу стало легче. Ненужный и кажущийся сейчас диким и чуждым приказ забылся, истерся, исчез. И остался лишь покой. И пришло долгожданное понимание…

— Отец Василий? — Елена шагнула к священнику. В ее тоне теперь звучала некоторая мягкость и ласковые ноты. Она присела на корточки рядом с монахом, чуть тронула его за плечо. По щекам священника текли слезы. Крупные, редкие, будто слезы ребенка. Но само лицо выражало лишь радость. Отец Василий получил свой дар. Чаша больше не вызывала у него сомнений. Пусть когда-то она и принадлежала языческому божеству, но сейчас… Такая красота и любовь может идти лишь от того бога, которому монах посвятил свою жизнь. Он узнал об артефакте, будучи еще юношей. И тогда, когда Егор нашел ее сорок лет назад, отец Василий не смог увидеть это чудо. Но всегда мечтал об этом и молился. И вот его бог ответил, признал благочестие священника, его праведную и честную жизнь. И наградил своего слугу…

— Как вы? — опять спросила Елена.

— Я счастлив, — прошептал священник. Он, стоя на коленях, осенил себя крестом и тихо молился, благодаря бога.

Чародейка нагнулась и закрыла нишу, откуда они извлекли артефакт. Потом она обернула своей ветровкой чашу и прижала ее к себе.

— Ищи конкурентку, — сказала она Алеку. — Я скоро вернусь.

Она направилась к выходу из храма. Никто даже не подумал последовать за ней. Пусть чаша исчезла, но ее влияние еще витало в древней церкви. Мужчины будто только начали просыпаться после чудесного сна.

Елена, как ни странно, отлично ориентировалась ночью в незнакомом месте. Возможно, ее тело само запомнило дорогу, по которой чародейка сегодня днем спешила на встречу к Егору. Хозяйка Бюро магических услуг уверенно обошла кусты, нырнула в проем между ветвями и очутилась на тропинке, по которой можно было выйти к источнику. Настоятель упомянул воду. В этой обители находился целебный источник. Других вариантов быть не могло. Уверенно шагая вперед, Елена чувствовала запах реки. Где-то там, внизу, под пригорком нес свои воды Волхов. У него оказался особый, неповторимый запах свежести и могущества. Чародейка стремилась к реке, будто отвечая на ее зов. Чаша была тяжелой, но ее груз не давил, не мешал ходьбе, не сбивал дыхания. Казалось, артефакт сам способен мыслить, он будто понимает, что с ним собираются сделать, и полностью согласен, даже готов помогать. Чаша будто отвечала на неслышный зов Волхова. Она, возможно, стремилась домой.

Склон холма оказался слишком крутым. Елена вспомнила, что говорил днем отец Василий: путь до источника будет нелегким. Каблуки цеплялись за камни, застревали в мягкой земле. Но зато они сдерживали быстрый ход, помогали крепче держаться, не поскользнуться, не упасть в темноте. Елена уже видела внизу какое-то сооружение, видела камень, по которому текли к реке струи источника, слышала его журчание. Держась одной рукой за ветки деревьев, она спустилась к самому берегу.

Источник бил будто из камня. Из скальной породы, составляющей берег Волхова. Вода, по легендам, несущая исцеление и благополучие, падала в огромный каменный сосуд, а наполнив его, переливалась через края и по каменному желобу, любовно выделанному толи языческими волхвами, толи трудолюбивыми монахами-христианами, бежала до самого прилива речных вод. Елена развернула чашу, теперь ветровка повисла тряпкой, защищая только руки ведьмы от силы артефакта. Хозяйка Бюро магических услуг подобралась к самому водопаду — туда, где источник переливался через край сосуда. Конечно, зазор между камнем скалы и краем сосуда четко совпадал по размерам с чашей. Видимо, она на самом деле хранилась именно здесь много лет, пока Егор, тогда еще совсем малыш, не вытащил ее обратно.

Чародейка уже потянулась, собираясь вернуть артефакт на его законное место, но вдруг остановилась… Это было неким озарением, интуитивной необходимостью. Вообще, Елене вполне хватало собственной силы. Да и дело-то, по-хорошему, им досталось не самое трудное в расследовании. За год работы Бюро им с Алеком и не такое приходилось распутывать. Но… чаша принадлежит богам как и Егор… Значит, нужно сделать то, что от нее незримо, но ощутимо требуют. И вообще! Как там говорила Мэри Стюарт в книжках о Мерлине? «Силу надо брать у того Бога, который ее предлагает».

Елена усмехнулась в темноте, все так же хищно и несколько зло, но тут же стала серьезной и сосредоточенной. Надо было настроиться, найти нужные слова, что-то сделать… Она поставила чашу на землю, поискала в темноте, благо, что ночное зрение это позволяет, и наконец, подобрала камень с острым неровным краем. Собравшись с духом, Елена полоснула себя по ладони этим каменным лезвием, как, наверное, когда-то приносили здесь жертвы древние жрецы того же бога, к которому она решила обратиться и сейчас. Подавив резкий приступ боли, чародейка подошла к самому краю воды и опустила окровавленную руку в воду.

Глубокий вдох, такой же выдох. Легкий шум в ушах, осознание того, что ее собственная энергия свилась вокруг нее в знакомый мерцающий серебристый кокон. И…

— На море, на Океане, на Острове Буяне, — первые слова, с которых традиционно начинались славянские заговоры, легко слетели с губ. Елена часто повторяла их,