Боксер 2: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

пополам. Дури в этом Коле оказалось не меньше, чем во Льве. Нет, конечно, удар сам по себе был далеко не такой тяжелый, но зато резкий и точный. И урон от него был примерно сопоставим. Я закашлялся, Лев и Шпала ослабили хватку, и мне удалось схватиться руками за живот. Все трое заржали. Ведь им, наконец, удалось застать меня врасплох.

Ну, это они так думали…

Превозмогая боль от пропущенного удара, я рванул к столу, троица пошла следом. Просто так отпускать меня никто не собирался. Я спешно огляделся, ища спасение, и увидел на столе огромную кастрюлю. Над компотом поднимался дымок.

— Стоять! Обварю на хрен! — я схватился за ручки (благо обмотаны они тряпицами) кастрюли, показывая готовность провести контратаку кипятком и превратить хулиганов в вареных креветок.

Троица только захихикала, не вняв предупреждению. Решили, видимо, что я не сдюжу привести угрозу в действие. Не долго думая, я наклонил кастрюлю чуть вперед и ливанул горячий компот на пол. Совсем немного, но хватило, чтобы хулиганы бросились в стороны.

— А-а!

— Ты дурак⁈

— Ты че творишь⁈

Шпала запрыгнул на стол, Лева забился в угол, а Колян бросился к выходу. Правда, не добежал, дверь-то открывалась на себя, и в этот момент кто-то ее таки открыл. Коляну со всего маху прилетело по лбу, и он завалился на пол. На пороге выросла мамка Сени.

— Вы… Вы что натворили?

Глава 10

Повариха обвела строгим взглядом всех по очереди и, нахмурившись, остановилась на пролитом компоте.

Коле от неё, хоть и не намеренно, досталось крепко, он продолжал сидеть на полу, но начал подниматься. Еще одно наблюдение в копилочку — у паренька крепкая голова. Не пробитый, и разовым ударом его не свалить.

— Вы все не так поняли! — Шпала спрыгнул со стола, где решил спрятаться от горячего компота.

Лев тоже вышел из-за угла. Для полноты картины не хватало только Маратика. Обидно даже, что он не пришел.

— Я так пойму, что мало не покажется. Хотите, чтобы я рассказала Тамаре Ипполитовне, и вы вместо похода остались картошку чистить? — строго спросила она.

Она схватилась за голову, и ребята, видно, подумали, что хозяйка кухни в самом настоящем ужасе, а я снова вспомнил про похмелье.

— Ну чего сразу она, — забурчал Лев.

Я решил вмешаться. Как видно, хулиганить эта троица может на раз-два, а вот отбрехиваться им еще учиться и учиться.

— Я просто мимо стола шел и чуть компот не пролил. Извините.

Повариха задумалась. В таком, как сейчас, состоянии ей явно не хотелось каких-то выяснений. К тому же она знала, что я был другом ее сына, который, по сути, со мной единственным во всем лагере общался. Вот уж не знаю, рассказывал ли ей Сеня про тренировки — но надеюсь, хотя бы про вылазку в библиотеку не разболтал.

— Ладно. Так уж и быть — поверю, — умиротворенно сказала она. — Ну а раз вы в полном составе, то расскажу вкратце, что нам сегодня предстоит сделать. Кроме того, чтобы убрать с пола компот, конечно.

— Вы имеете в виду, до обеда? — вставил Коля. — Мы же потом пойдем в поход?

— А это уже от вас зависит. Будете себя хорошо вести — в поход. Будете ерундой маяться — ну… — повариха развела руками.

— Ты куда-то разве спешишь? — я обернулся к Коле и подмигнул ему. — Сам же сказал, что будешь с удовольствием картошку чистить, если на обед будет суп.

Колян выпучил глаза, понимая, куда я клоню. Я замолкать не собирался.

— А Лева и… — я запнулся, припоминая имя Шпалы. — И Кирилл сказали, что обожают мыть посуду и полы.

— Какие молодцы, ребята, — искренне обрадовалась повариха. — Обычно чистка картошки и мытье посуды и полов — это самое нелюбимое занятие. Так я вас перед Тамарой Ипполитовной точно похвалю!

Все трое молчали и зло пыхтели. Но теперь уже не выкрутиться.

— А Миша, что будет делать? — пробубнил Лев.

Прямо беспокоится, чтобы трудотерапия мимо меня не прошла.

— Миша… ну, поскольку ты, Лева, любишь посуду мыть, то Миша будет подавать эту самую посуду в машину! Моет она хорошо, но обязательно надо домывать.

И повариха рассказала, чем нам сегодня предстоит заниматься. На завтрак планировалась манная каша и батон с квадратным кусочком масла. Я припомнил, как в свое время обожал размазывать такие куски по хлебу вилкой. Вилка от этого пачкалась, но проблема ли — вытереть масло об шорты?

А вот на обед планировался не суп, а целое пюре. И отвертеться от чистки картошки не получилось бы, даже если б я ничего такого не говорил. Правда, чистильщики были заранее определены. Ну а пюре все любили и ели с добавкой, так что работы у Коли было хоть отбавляй.

— Вот, пожалуйста. Несколько ведер, — Тамара подвела Колю к месту, где хранилась картошка. — Все надо почистить, но так чтобы не огрызки оставались, а то знаю я, как вы наспех можете, — она показала рукой рубящие движения. — Картошку-то чистить умеешь?

— Нет, — замотал головой пацан.

— Научишься. А если хорошо справишься, получишь получишь кусочек полукопченного сыра.

Коля не ответил. Но по его лицу было понятно, что идея ему не особенно понравилась.

— Ты можешь уже сейчас приступать, а ребята, как освободятся — помогут.

Колян нехотя сел на табурет, оглядел ведра с картофелем и огромную алюминиевую кастрюлю, которую требовалось наполнить до краев. По комнатке разнесся вздох, которого пионер не смог удержать. Я бы на его месте не вздыхал, а вешался сразу. Ненавижу чистить картошку. В Союзе для этого еще и не было никаких специальных инструментов, и чистить приходилось простым кухонным ножом.

Повариха тем временем подвела нас к посудомоечной машине. Я рано обрадовался — ничего общего с современными агрегатами это «Федорино горе» не имело. Даже выглядела она устрашающе, больше смахивая на огромную и прожорливую печь. Машинка работала по принципу конвейера. Подающий развешивал и расставлял посуду, которую машинка «сжирала», затягивая внутрь. А потом выдавала посуду принимающему, но немного, скажем так, недомытую. Так что Леве придется несладко. Хотя и у меня тоже первая половина дня не из сахара сделана. Все-таки тарелки надо предварительно замочить, и делает это подающий, то есть я.

— Вот сюда, — повариха указала на крючки