Капитали$т: Часть 2. 1988 - Деметрио Росси

народ, что характерно — воспитанный в рамках концепции диалектического материализма, повалил к обычной гадалке обычный советский народ с самыми обычными, но очень важными вопросами — узнать, изменяет ли муж, дадут ли должность и есть ли сглаз с порчей. Народу пришло много, так что у Екатерины Петровны образовалась очередь на месяцы вперед из желающих узнать будущее. Сама же Екатерина Петровна преобразилась, как будто вышла из комы. Деятельная, пышущая энергией женщина, я не знаю — предсказывала ли она будущее на самом деле или просто была неплохим психологом от природы и говорила людям то, что они хотели услышать. Во всяком случае, маньяка она угадала без ошибки, но я видел, каких затрат энергии ей это стоило.

Мне нужна была Екатерина Петровна. По одной простой причине — только через нее я мог рассказать о некоторых будущих событиях и кое-что предупредить. И я был ей нужен, потому что, так уж получилось — я могу делать сбывающиеся предсказания. Например, про конец афганской войны…

За последние несколько недель Екатерина Петровна обзавелась двумя атрибутами успешного успеха — личным телефоном и личным секретарем — женщиной неопределенного возраста по имени Аля. Именно Аля общалась с клиентами, вела запись, получала гонорары и вообще — вся организаторская часть была на ней.

Народ — человек шесть — толпился уже на подходах к квартире Екатерины Петровны и на лестничной площадке. В основном скромно одетые женщины средних лет.

— Нельзя беспокоить! У нее прием! — строго сказала мне какая-то тетка, стоящая возле квартирной двери — вероятно, первая в очереди.

— Ничего, побеспокоим! — улыбнулся я. Тетка с неодобрением посмотрела на меня и покачала головой, а я нажал кнопку звонка.

Дверь мне открыла Аля. Вид у нее был строгий — она явно готовилась сделать внушение несвоевременным посетителям, но увидев меня, распахнула дверь и жестом велела проходить. На кухню, конечно же, в комнате шел прием.

— Долго еще? — поинтересовался я, устроившись на неудобном табурете у окна.

— Недолго, — вполголоса ответила Аля. — Уже заканчивают.

И правда, минут через пять в кухне появилась Екатерина Петровна.

— Алексей! — удивилась она. — Вот уж не ожидала вас сегодня увидеть! Что-то случилось?

— Да я на несколько слов, — улыбнулся я. — К вам же теперь так просто и не пробиться, за месяц записываться нужно.

— Уже за два! — строго поправила меня Аля.

Я развел руками:

— Тем более!

— Вы, Аля, пока комнату в порядок приведите, а мы с Алексеем поговорим немного, — сказала Екатерина Петровна. Кажется, она сама слегка побаивалась свою же помощницу.

— Не больше десяти минут! Люди ждут! — заявила помощница перед тем, как отправиться выполнять указания.

— У вас тут целая фирма… — пошутил я.

Екатерина Петровна притворно вздохнула.

— Люди всегда хотят знать то… что им знать не положено. А ты чего пришел-то? Говори, времени мало!

Ну что же, раз времени мало, то задействуем сразу главный калибр.

— Как вам понравились новости из Афганистана?

Екатерина Петровна вздохнула и покачала головой.

— Не понимаю я тебя, Алексей, — сказала она. — Ты знал откуда-то, что вывод войск начнется? Ведь дара у тебя нет — уж это я увидела бы, нельзя это не увидеть… Но ты знал. Откуда — не расскажешь, правда?

— Не расскажу, — сказал я. — Вы лучше вот что скажите, из газеты вам звонили уже? Еще одно интервью не хотят взять?

— Не только звонили, — сказала с улыбкой Екатерина Петровна. — Ко мне и редакторша их приходила… По личному вопросу.

— Так, а что насчет интервью? Вы же одно из главных событий года точно предсказали!

Она посмотрела на меня мрачно.

— Не я предсказала, а ты. А я с твоих слов. Нехорошо, неправильно это. А интервью — сказали, что через пару месяцев будем делать. А что, еще что-нибудь мне расскажешь… о будущем?

— Расскажу, — пообещал я. — Вот перед самым интервью созвонимся и решим.

Она смотрела в стол.

— Что-то страшное будет?

Я развел руками.

— Мы можем людей спасти. Хотя бы попробовать. Много людей. А для этого нужно, чтобы вам поверили, чтобы к вам прислушиваться начали. Вот с Афганистаном все удачно вышло. И в прошлом году тоже… помните?

Екатерина Петровна совсем помрачнела. Похоже, что воспоминание об охоте на маньяка были для нее неприятны.

— Я после этого неделю пластом лежала, — перешла она на шепот. — Думала, что помру, потому как напрячься пришлось… очень сильно напрячься пришлось, сильнее, чем я могу.

— Мы людей спасли, — сказал я, — хоть несколько человек, которые не виноваты ни в чем. Мы хорошее дело сделали! Правильно поступили.

— Хорошее, — прошептала она, — но ты же не знаешь… Есть вещи, с которыми нельзя так просто… я не могу тебе объяснить… Нельзя! Хуже можно сделать, понимаешь? Намного хуже.

Настроение у меня тоже начало портиться. Ох уж эти мне спириты и медиумы.

— Ладно, — сказал я, — мне пора. Да и у вас аврал. Перед интервью мне позвоните.

— Позвоню, — сказала она ничего не выражающим голосом. — Раз уж влезла в это… Позвоню.

— Вот и хорошо, — сказал я.

На этой оптимистической ноте я удалился, ловя на себе неодобрительный взгляд Али и молчаливое осуждение стоящих в подъезде женщин.

Через несколько дней, в которые ничего интересного не произошло, я отправился навестить Евгения Михайловича Лисинского. В кафе «Уют» — традиционном месте сбора и своего рода штабе наших кооператоров, я застал Евгения Михайловича, который как раз прощался с каким-то парнем — его я никогда раньше не видел. Проводив его, Евгений Михайлович широким жестом пригласил меня за столик:

— Рад вас видеть, молодой человек! — Но что-то в голосе его было нерадостное, чем-то он был явно озабочен.

— Добрый день! — поздоровался я. — Как там наши дела с заводом, есть ли новости?

— С заводом все в порядке, чего бы с ним сделалось? — пожал плечами Евгений Михайлович. — Договор подписан, отгрузка планируется по графику, товар люди ждут — все в порядке! Но, вообще говоря, происходят не очень хорошие дела, Алексей. Совсем не хорошие, я бы сказал.

— А что случилось? — слегка напрягся я.

— Да вот… Вы видели молодого человека, что сейчас со мной общался?

— Видел, — сказал