Песнь мятежной любви - Регина Райль

Ой, торможу, ответить же надо!

— Здесь прикольно. Мне интересно всё, что в новинку.

— Все трассы попробовала? Если нет, то я подстрахую, — добавил он осторожно.

Что? Нет! Одно дело довериться Саше, и другое — Родиону. Это выше моих сил! Как бы помягче отказать? Я просто не смогу, буду дёргаться и снова сорвусь.

Заговорить стало испытанием для горла, в котором застрял ком.

— Я тут налазилась уже, пока отдыхаю, спасибо за предложение. Может, лучше я тебя?

Когда язык мой стал мне врагом? Кто его просил? Сказал бы: «нет, спасибо». Нет же!

Естественно, мы с врагом получили положительный ответ, довольный блеск глаз и улыбку, от которой у меня одеревенели ноги. Теперь в моих руках была безопасность Родиона и, как я там к нему не относилась бы, подвести не имела права.

Но тормозила страшно. Ноги свое агрегатное состояние не вернули, руки тоже перестали слушаться. Родион заметил, что я как по башке двинутая, но спрашивать не стал. Может, списал на усталость или переизбыток впечатлений. Но, дав слово, отступать я не собиралась. С этим строго. Майя, соберись. Парню нужен партнёр для лазания, и ты можешь помочь, ничего особенного. Не тупи, это по-дружески. И перестань искать несуществующие подтексты в его предложениях.

Родион выбрал трэк, и мы остановились. Я задрала голову, оглядывая стену. Сложная трасса: зацепки маленькие, неудобные, на большом расстоянии друг от друга. Придётся постараться, проявить физическую подготовку, а местами даже чудеса акробатики. К примеру, вон тот участок — если руками ещё можно подтянуться, то не представляю, как задирать ногу. Выделываться Родион передо мной собрался что ли?

Развить мысль я не успела — в следующую секунду парень подступил ко мне вплотную, заняв весь обзор. Ртуть его взгляда отравила, как только я заглянула в его глаза. Он подошёл так близко, навис надо мной, а я будто напротив, уменьшилась. Какая-то тяжесть сжала меня и придавила к полу. Лёгкий ветер, пробежавшийся по площадке, всколыхнул его чёрные прямые волосы с торчащими как иглы кончиками, и я ощутила уже ставший знакомым аромат хвойного шампуня. А ещё я снова, как тогда в ванной, могла рассмотреть его татуировки. И, чёрт побери, мне хотелось это делать.

Но взгляд Родиона не отпускал. Он так крепко пристегнул меня, что в моих глазах промелькнул животный страх оттого, что я не могла прервать этот пагубный визуальный контакт. Я будто сорвалась со скалы в пропасть — резко и стремительно. Трос, связующий меня с реальностью оборвался, меня ждала гибель. Леденящий страх растёкся по полу жидким азотом, а в следующую секунду послышался щелчок.

Я вздрогнула и опустила взгляд. Теперь можно дышать. Нет, я не упала со скалы, я будто вынырнула со дна океана. Надолго задержала дыхание, а теперь мне позволили вдохнуть. Сердце билось в ушах, зрение расплывалось, и я не сразу сообразила, что это щёлкнул карабин страховочного троса. Пока я изображала из себя статую Моаи с острова Пасхи, Родион сделал то, что должна была я, как его партнёр.

— С-спасибо, — выдавила я, отступая. Я тут же схватилась за трос, найдя в нём опору. Земля определённо ускорила кручение — ноги это ощутили.

Уголки губ Родиона дёрнулись вверх, а меня залила краска стыда. Что он думает обо мне, о моих замираниях и прочее? Заметно же, что я пипец как странно себя вела. Хоть убейся не получалось шифроваться. Да, Майя, криптографию ты освоила, защитить информацию от взлома — как не фиг делать, а вот собственные чувства спрятать не могла. Или у Родиона каким-то чудом обнаружился уникальный дешифровальный код.

Я выбросила все мысли из головы, когда парень взялся за первую зацепку, и полностью сосредоточилась на том, чтобы подтягивать трос. Тот участок, на который я ужасалась, Родион преодолел легко — хорошо иметь длинные ноги и гибкое тело. Я запретила себе думать о соблазнительных особенностях его фигуры, но полностью абстрагироваться не могла, периодически забывая об окружающей реальности. Наверное, в такие моменты у меня был одурманено-мечтательный вид.

Я поймала взгляд Родиона, когда он завершил подъём, и твёрдо кивнула. Правильно, залипающую Майю лучше десять раз потормошить, чтобы не покалечится. Пока она там сообразит, как унять чувства.

Ко второй трассе я чуть успокоилась, а третья оказалась сюрпризом — имитируя естественный рельеф скалы, стена набухала наростом к потолку, и трассу проложили по её «брюху». Я не представляла, как там ползти, не сорвавшись сразу, но Родион показал. А в середине пути началось самое интересное. Стоило ему отпустить руки, как из-за наклона получился эдакий «эффект качелей», и парень полетел. Повиснув на раскачивающемся тросе, он засмеялся так заразительно, что я не сдержала улыбки. Видеть его довольным было приятно. И вдвойне приятно, что я оказалась причастна к его радости.

Когда я спустила парня на пол, он тут же оказался рядом, всё ещё смеясь. Забывшись, он снова беспардонно вторгся в мою личную зону, и шаткое спокойствие, обретённое мной с таким трудом, растаяло от тепла его разгорячённого тела.

— Ты обязательно должна попробовать! Это круто! — воскликнул он, озаряя меня сиянием глаз, а я готова была съежиться от плещущегося в них восторга.

Мне показалось, или он чуть не взял меня за плечи? В принципе, не помешало бы, если только встряхнуть хорошенько со словами: «А ну-ка немедленно выкини меня из своей дурной головы!» Ох, уж эта его улыбка убийственного оптимизма, видя которую невозможно оставаться равнодушной! Единственным способом избавиться от перекидывающейся на меня тотальной радости, было согласие. Хоть и давала я его скрепя сердце. Как Родион хитро подловил меня со своими эмоциями.

Мы поменяли сцепку тросов, и я получила трассу в полное пользование. Пока парень не видел, я отчаянно хмурилась, унимая дрожь в онемевших пальцах.

Это испытание. Которое я сама себе устроила. Назад дороги нет, я не отступлю.

Карабкаться по стене я начала практически неосознанно, признаваясь, как страшно довериться Родиону. И дело вовсе не в страховке и возможном болезненном приземлении, если он не справится, а в чем-то более сакральном, как если довериться ему сейчас, означало ограничить свою свободу, привязать себя к нему. Если мыслить глубоко и философски — открыться, принять его даже не как друга, а как более близкого человека.

Стоп, Майя. Твои мысли — буря в стакане воды. Расслабься и лезь. Говорят же, надо быть проще. Похоже, сейчас это моё спасение — отнестись к ситуации легкомысленно.

Понадобились все силы, чтобы проползти по брюху наклонной стены, но, несмотря на усердие, я не добралась не то что до середины, даже до того места, откуда отцепился Родион. Не шибко высоко, да. Я висела на напряжённых согнутых руках, едва держалась носками скальных туфель, но не спешила отпускать зацепки. Я повернула голову, и Родион отошёл в сторону, предоставляя мне место для полёта и раскачки. Позади не было никого, кого я могла бы зашибить, и парень подтвердил, что готов к моим эквилибристическим трюкам.