Успеть до полуночи - Рекс Тодхантер Стаут

– Это не моя работа. Если бы в мои обязанности входило делать предложения, мой стол был бы там, а ваш тут.

– Тем не менее прошу. Пожалуйста, сядь, так чтобы я тебя видел, не задирая головы. Спасибо. На данный момент нет ничего, чего не сделала бы или не делала бы полиция. Они установили наблюдение, они изучают их прошлое, выясняют, нет ли у кого-то оружия, проверяют алиби, держат в напряжении, вызывают для дачи показаний… Хочешь соперничать с полицией?

– Сами прекрасно знаете, что нет. Я хочу, чтобы вы взялись за работу и выдали мне инструкции. Или вы их уже выдали Солу?

– Солу я дал одно небольшое задание, которым не хотел тебя занимать. Согласись, я прав: в данный момент мы ничего не можем предпринять, ни ты, ни я. Это вряд ли изменится раньше чем через неделю, пока не наступит крайний срок сдачи заданий. Мистеры Хансен и Бафф, О’Гарро и Асса, а также мистер Хири глубоко заблуждаются, полагая, будто преступник проявит себя до истечения этого времени. Напротив, намного вероятнее…

– Нам от этого никакой пользы. Вы не сможете так долго тянуть. Вас вышвырнут.

– Сомневаюсь. У меня есть информация для них. Как бы то ни было, я хотел сказать: намного вероятнее, что преступник проявит себя после, если ничего не случится, а я склонен думать, что случится. Нервы напряжены у всех, не только у преступника, и напряжение растет. Потому тебе и нельзя ехать на бейсбол, ты должен быть под рукой. А также отвечать на звонки. Звонки будут становиться настойчивее, отвечать нужно мягко, но твердо. Часть их я мог бы взять на себя, но лучше, если у меня будет возможность спокойно сосредоточиться и подумать. Разумеется, не следует говорить им, что я буду думать, возможно, дольше крайнего срока.

– Например, до Четвертого июля, – с горечью сказал я.

– Раньше или нет, не важно. – Он был само терпение. – Обычно я воспринимаю твои придирки как неизбежное зло. Иногда они бывают даже полезны, но в этот раз ожидание может затянуться, а я хочу, чтобы ты был свободен. Обещаю, Арчи…

Зазвонил телефон. Я снял трубку, и хорошо обученный женский голос сообщил мне, что мистер О’Гарро желает побеседовать с мистером Вулфом. В ЛБА явно возвращались к старым привычкам. Я ответил, что мистер Вулф занят, однако мистер О’Гарро может побеседовать с мистером Гудвином, если угодно. Она сказала, что ему нужен мистер Вулф, а я сказал, что, как ни жаль, мистер Вулф недоступен. Она попросила меня не вешать трубку и после короткой паузы вернулась с просьбой пригласить к телефону мистера Гудвина, и я сказал, что это я. Тут в трубке раздался мужской голос:

– Алло, Гудвин? Это Пэт О’Гарро. Мне нужно поговорить с Вулфом.

– Я так и понял, но у меня строжайшая инструкция не беспокоить его, так что не рискну. Когда он погружен в дело – вот как сейчас в ваше, – прерывать его рискованно не только для меня, но и для дела. Вы хотите, чтобы он для вас разгрыз крепкий орешек, так что оставьте его в покое.

– Бог мой! Должны же мы знать, что он делает!

– Нет, сэр. Прошу прощения, вы ошибаетесь. Вы либо доверяете и доверяетесь ему, либо нет. Когда он так занят делом, как сейчас, то никогда не докладывает о своих действиях, и большая ошибка просить его это сделать. Как только возникнет что-то, о чем вам хочется знать или следует знать или в чем вы могли бы помочь, вы узнаете об этом без промедления. Как сегодня, когда я сказал мистеру Хансену и мистеру Баффу о вчерашнем визите инспектора Кремера.

– Знаю. Я хотел бы заехать к вам после полудня. Во сколько это лучше сделать?

– В любое удобное время. Я на месте, и, если хотите, сможете прочесть записи наших бесед с финалистами. Мистер Вулф будет у себя наверху, с ним вы не увидитесь. Повторяю, когда он так занят делом, как сейчас, его непросто убедить спуститься даже поесть.

– Но, черт возьми, чем же он занят?!

– Работает мозгами, ради которых вы его наняли. Разве вы, джентльмены, не говорили, что вам нужны его мозги? Вот вы их и получили.

– Да, действительно. Увидимся после полудня.

Я сказал, что буду ждать встречи, повесил трубку, повернулся к Вулфу, чтобы спросить, ну, как я справился, но он уже углубился в книгу, а я не захотел его беспокоить.

Слава богу, те четыре дня, которые последовали за этим разговором, теперь в прошлом. Признаю: есть такие дела и такие ситуации, когда лучшее, что можно сделать, – это расставить ловушку и терпеливо ждать, когда жертва в нее попадется, и в таких случаях я умею быть терпеливым, но у нас был другой случай, мы не ставили никакой ловушки. Чтобы ждать, пока жертва сама себе устроит ловушку, а потом сама в нее попадется, требуется столько терпения, сколько у меня нет.

Вулф тогда спросил, какие у меня есть предложения, и часть времени с четверга до полудня пятницы, в промежутках между телефонными звонками и визитами ЛБА, а также Тэлботта Хири, я ломал над этим голову. Пришлось признать, что в отношении слежки или проверок смысла тягаться с копами нет никакого. Но так или иначе, сидел я в кабинете или за кухонным столом, или брился, или чистил зубы, или смотрел в окно, я старался что-нибудь придумать и придумал по меньшей мере дюжину блестящих предложений, которые при ближайшем рассмотрении не стоили доброго слова. Об одном даже сообщил Вулфу в четверг после обеда: собрать вместе всех финалистов и сказать, будто мы считали, что Далманн положил листок с ответами на последнее задание в депозитный сейф, но, скорее всего, не сделал этого, так как в сейфе ответов не нашли, и поскольку теперь проверить их решения невозможно, задание будет заменено новым, еще не составленным. Вулф спросил, чего мы этим добьемся. Я ответил, мы увидим реакцию каждого. Он сказал, мы уже видели их реакцию, и, кроме того, в ЛБА мою идею справедливо отвергнут, иначе все их усилия спасти репутацию пойдут прахом.

С утра в пятницу в газетах не появилось ничего интересного, но хотя бы не сообщили, что Кремер нашел преступника и дело закрыто. Даже наоборот. «Газетт» писала, что у него нет ни единого свидетеля, и, судя по тому, как был подан материал, подозреваемых тоже не было. Около полудня позвонил Лон Коэн, который спросил, чего Вулф ждет, и я сказал: озарения. Он спросил, какого еще озарения, а я посоветовал задать этот вопрос мисс Фрейзи.

Кульминация телефонной драмы случилась в пятницу вскоре после ланча. Вулф ушел к себе подальше от звонков. Он уже дочитал «Прах красоты» и начал «Вечер на одного», без стихов, Клифтона Фадимана. Кульминация прошла в трех сценах, героем первой стал Патрик О’Гарро. Он звонил третий раз за двадцать четыре часа и был краток. Велел пригласить к телефону Ниро Вулфа, я ответил как обычно. Спросил, готов ли отчет, я ответил «нет».

– Хорошо, – сказал он, – достаточно. Считайте этот звонок формальным уведомлением. Наше соглашение недействительно, а Вулф более не является представителем компании «Липперт, Бафф и Асса». Наш разговор записывается. Можете прислать счет за выполненные услуги. Вы меня слушаете?

– Конечно слушаю. Хотел бы я сказать еще что-нибудь, поскольку мои разговоры записываются нечасто, но сказать нечего. До свидания.