Начало и конец - Екатерина Теверовская

Стиснув зубы, Джереми с силой толкает дверь церкви – та отлетает, с грохотом ударившись об упор, представляющий собой металлический штырь, торчащий из пола. Немногочисленные прихожане поворачивают голову в сторону Джереми, но вскоре перестают интересоваться им: как и Джереми, они витают в своих мыслях. Низко опустив голову, Джереми перешагнул через порог и сел на одну из ближайших лавочек, ровные ряды которых уходили к самому алтарю.

Отец Фоджестон вёл беседу с прихожанином у дальней от Джереми стены, между деревянным амвоном и купелью. С расстояния казалось, что годы не слишком изменили его – было видно лишь только то, что горбатился он теперь много сильнее. Но чем ближе подходил Джереми, тем больше удивлялся тому, как ошибся в своих преждевременных выводах. Священнослужителю было уже почти под восемьдесят лет. Несмотря на то, что держался он вполне уверенно, его кожа приобрела сероватый цвет и вся сморщилась, столь же впалые глаза всё также будто строго смотрели из-под кустистых бровей, но были словно покрыты некой дымкой: на переносице отца Фоджестона теперь сидели очки в круглой оправе с очень и очень толстыми линзами.

– Отец Фоджестон! – обратился к священнослужителю Джереми, как только тот закончил предыдущую беседу.

Священнослужитель обернулся к Джереми и внимательно осмотрел его, сузив глаза и вытянув шею вперёд.

– Джереми Уилборн-младший. Я рад видеть вас в лоно церкви, где ваша душа может стать много и много чище, – наконец, произнёс он тихим скрипучим голосом.

– Смотрите телевизор, святой отец? – излишне саркастично спросил Джереми, не сдержавшись.

– Нет, сын мой. Скажу честно – мне неинтересно всё это… современное. Не думаю, что Богу угодно, что мы лезем со своими технологиями в устройство того мира, что Он создал для нас. Не повторяем ли мы ошибку Адама и Евы, стремясь к излишнему желанию познаваний? Не изгонит ли нас Бог и с Земли, как их из Рая? Простите меня за мои философские рассуждения – как мне помнится, вы были крещены, но вера обошла вас стороной. Так ли оно и сейчас?

– Да, святой отец, – честно ответил Джереми.

– Что ж, жаль. Боюсь, это огорчает вашу матушку. И всё же, что привело вас, сын мой?

– Это касается одной прихожанки вашей церкви. Анны Штейт…

– Анна Штейт… – перебив Джереми на полуслове, повторил всё также тихо-тихо отец Фоджестон. Казалось, что даже эхо от сводов церкви громче самого его голоса. – Надеюсь, с ней всё в порядке? Она не явилась на беседу ни в среду, ни сегодня утром.

– Кое-какие обстоятельства помешали ей. Не знаю, стоит ли говорить о них столь открыто… Скажем так, некоторые люди, по её словам, желали ей зла, – озираясь, ответил Джереми. Помимо женщины средних лет, явно ожидающей своей очереди побеседовать со священнослужителем, Джереми заметил двух мужчин, не совсем вписывающихся в атмосферу церкви ни своим видом, ни своим поведением – впрочем, как и сам Джереми. Они не ходили от святыне к святыне, крестясь и кланяясь, не зажигали свечек и даже не сидели тихонько на лавочках, задумавшись о чём-то своём – мужчины не сводили с Джереми и отца Фоджестона глаз, будто пытались если не расслышать каждое их слово, то прочитать по губам. Помимо этого, в отличие от других прихожан, явно старающихся принарядиться при походе в церковь, мужчины выглядели так, будто только-только вышли или с поля, или из бара: широкие грязные джинсы, распахнутые флисовые рубахи в клеточку и небрежная двухдневная щетина. В голове Джереми тут же собрался образ из спагетти-вестернов – особенно одному из мужчин только не хватало ковбойской шляпы и кобуры с пистолетом на поясе, в остальном он был точь-в-точь киношным бандитом Дикого Запада.

– В церкви лишь люди чистые душой и сердцем, сын мой – разве Господь Бог допустил бы в свой храм грешников? И всё же, кое-что касательно Анны, весьма и весьма… Хм-м, – священник откашлялся. С каждым его вдохом Джереми казалось, что он слышит скрип напрягающихся до предела лёгких, – конфиденциально. Да. Не знаю, стоит ли вам знать об этом, но если Анна не посещает наши беседы, а вы знаете, что с ней… пройдём в мой скромный кабинет. Прошу за мной.

После этих слов отец Фоджестон, попросив прощения у ожидавшей его прихожанки, не медля более ни секунды, выпрямившись и даже будто слегка помолодев, уверенным шагом направился по диагонали через весь зал к противоположной стене. Джереми ничего не оставалось, как последовать за ним. Краем глаза он заметил, что та странная парочка псевдоприхожан методично поворачивает головы им вслед.

Достав скрытую рясой связку ключей, священнослужитель отпер одну из дверей, после чего пропустил Джереми вперёд себя. Перешагнув через порог, Джереми постарался сохранять невозмутимый вид и не бросить никакой колкости отцу Фоджестону. «В церкви лишь люди чистые душой и сердцем». Если он искренне верит в это, то зачем запирает кабинет на ключ? Но Джереми понимал, что сейчас ему важно расположение священнослужителя. Ему надо докопаться до правды, а не тешить своё атеистическое эго.

– Прошу прощения за небольшой беспорядок.

Отец Фоджестон принялся разбирать со стола валявшиеся манускрипты и бумаги – Джереми эта сцена напомнила происходящее буквально пару часов назад в кабинете шерифа Томаса Рейфана. Глаза Джереми не сразу привыкли к полумраку кабинета, освещённого лишь свисающей с потолка люстрой с стилизованными под свечи лампочками – что вызвало вопросы относительно непринятия святым отцом современных технологий. Невыразительный деревянный шкаф, один-единственный стул за нагромождённым столом с настольной лампой и электрический обогреватель (современные технологии), от которого, на удивление Джереми, в каменных стенах было довольно тепло – вот и всё небогатое убранство кабинета главы церкви Бритчендбарна.

– Итак, что за беда приключилась с Анной? – спросил отец Фоджестон, усаживаясь на стул. Джереми ничего не оставалось, как встать напротив него, будто ученик, отвечающий домашнее задание перед учителем.

Джереми вкратце пересказал историю их первой встречи, стараясь не упустить ничего важного и не скрывая того, что сам лично не видел преследователей – лишь поделился своим подозрением относительно ржавого пикапа. Отец Фоджестон слушал молча, не отводя от его лица своих затянутых дымкой глаз и иногда кивал головой. Когда Джереми закончил свой рассказ, священнослужитель снял очки и принялся протирать их краем сутаны, о чём-то задумавшись.

– Анна сказала вам, что была накачана наркотиками? – надев очки обратно, тут же произнёс священнослужитель.

Джереми почувствовал, как его захлестнула ярость – почему из всей этой запутанной и полной странностей истории все сразу интересуются именно той её частью, что Анна была под действием наркотиков?! Стараясь не повышать тона и держать голос ровным, Джереми ответил утвердительно на вопрос священнослужителя, но всё же не смог не задать встречный вопрос:

– Да. Почему именно это вызвало у вас интерес, святой отец?

– Понимаю ваше недоумение. Тем не менее, это касается темы наших с Анной бесед. Говорила ли она вам что-нибудь о них?