Начало и конец - Екатерина Теверовская

– К сожалению, да. Но быть может, время поможет ей осознать его неправильность. «Мудрость есть седина для людей, и беспорочная жизнь – возраст старости».

Джереми уже хотел спросить, в какой клинике Анна проходила лечение, но решил не делать этого – пусть отец Фоджестон считает, что он совершенно и бесповоротно разуверился в истории, рассказанной ему Анной.

– Главное, чтобы у неё это время было. Наркотики не приведут ни к чему хорошему. И что делать Элизе, если её мама вновь попадёт под эту дрянь… Я постараюсь поговорить с Анной. И уговорить её вернуться к беседам с вами, святой отец.

На секунду Джереми показалось, что не сводящий с него взгляда священнослужитель раскусил его игру. Отец Фоджестон с некоторое время молчал, перебирая пальцами правой руки складки на рукаве сутаны.

– Хорошо, сын мой. Мне кажется, что Анна доверяет вам. Только прошу вас – не передавите. Почувствовав давление, я боюсь, как бы Анна вновь не бросилась с головою во грех.

– Понимаю. Спасибо вам за то, что уделили мне время. Надеюсь, я не сильно отвлёк вас от прихожан.

– Нет-нет, что вы. Хоть вы и не последователь веры, но вы точно такой же человек, как и другие. А учитывая то, как вы хотите помочь несчастной девушке, делает вас даже достойнее других.

Распрощавшись с отцом Фоджестоном, Джереми неспешным шагом вышел из его кабинета, тем же неспешным шагом пересёк весь зал и, наконец, выбрался из церкви на улицу. Привыкший исходить из худшего сценария развития событий, Джереми был уверен, что отец Фоджестон заметил перемену в их разговоре. И, в том числе из-за этого, незначительные изменения в своём шкафу. А помимо прочего, двое мужчин, которых заприметил ранее Джереми, так и сидели на одной из лавочек посередине расположенных в зале рядов. И не спускали глаз с проходившего мимо них Джереми.

На часах уже было четыре часа вечера, маленький дождик всё также накрапывал, иногда почти полностью затихая, а иногда переходя в непродолжительный ливень. Только теперь к нему добавился непрекращавшийся пронизывающий до костей ледяной ветер.

Выдохнувшись и безумно устав, Джереми через час добрёл до дома родителей, который продолжали осаждать ожидавшие его выхода журналисты. Что ж, они вполне могли быть теперь полезны Джереми – ведь он чувствовал, что вся эта история с Анной лишь ещё болотистее и гнилее, чем им предполагалось изначально. Пока он под прицелами камер, быть может, он в безопасности, если кто-то вдруг захочет заткнуть ему рот самым радикальными способом. Выпрямившись и высоко подняв голову, Джереми по прямой направился к дому, не останавливаясь и стараясь не слышать выкрикиваемые журналистами и репортёрами вопросы.

Воскресенье. 10 августа 2014 года

По коридору раздались тихие мягкие шаги. Джереми замер, прислушиваясь – но поравнявшись с дверью его комнаты, идущий по коридору не остановился. А через пару мгновений раздались щелчок включаемого чайника и звук открываемого холодильника.

Джереми выдохнул, откинулся на спинку стула и протёр пальцами глаза, после чего, повернув голову, взглянул на стоявший на тумбочке будильник. Восемь тридцать утра. Тускло светит ночник, расположенный на столе прямо над телефоном, на экране которого одна из фотографий, сделанная Джереми в кабинете отца Ходжестона. Вечер субботы, а затем и всю ночь он просидел, стараясь разгадать, что же там написано. Буквы были похожи на латинские, выведены каллиграфически – но написанное всё равно оставалось для Джереми загадкой. Какие-то слова были даже будто знакомы, но не вязались друг с другом, казалось, что предложения и фразы не имеют никакого смысла. Джереми перепробовал всё, что только смог придумать: пытался с помощью интернета подобрать более-менее подходящий язык, тасовал, как показывала Джули, сначала слова в предложениях, затем даже менял буквы в самих словах, стараясь найти хоть какую-нибудь связь, какой-нибудь ключ к написанному. Джули… сможет ли она разгадать эту загадку? Джереми вскочил из-за стола и, прихрамывая, принялся расхаживать из угла в угол своей комнаты. Можно ли доверять Джули? Джереми не знал точного ответа. Схватив телефон, в бешенстве пролистал несколько фотографий, затем, найдя нужную, сверил ещё раз с переписанным им текстом от руки в блокнотике. Неужели всё-таки мне не показалось? Быть такого не может! Отбросив всё на стол – телефон стукнулся краем о разбросанные по столу листки – Джереми без сил упал на кровать. Ещё и тот проклятый ночной кошмар! Вполне вероятно, разум покидает его, но всё же он был совершенно уверен – в тексте встречается имя «Джереми». Его, чёрт возьми, имя. Имеет ли он право, с учётом последних дней, верить в простые совпадения?

– Ты выглядишь очень уставшим, – заметил отец, не отрываясь от свежей газеты, когда в девять часов утра Джереми выполз из комнаты на кухню и, поставив вновь кипятиться уже остывший чайник, плюхнулся на один из стульев, расставленных вокруг обеденного стола.

– Не спалось, – коротко ответил Джереми. Он не рассказал ни отцу, ни матери о разговоре со священником и тем более о том, что обнаружил у отца Ходжестона подозрительные записи.

– Могу попросить доктора Хельцбера… Не смотри на меня так, быть может, он сможет помочь без твоего присутствия. Хотя, посетить врача было бы и не лишним – давно ты обследовался? В общем, какое-нибудь лёгкое снотворное могло бы помочь. Это сейчас ты проснулся и ещё можешь шевелиться. Я же если вот так не посплю ночь, то хорошо, если успею написать завещание, – перелистывая страницу, произнёс отец. – А жизнь летит быстро, обернуться не успеешь, как уже ты старик, а я… там видно будет.

– Отец… – наливая себе кофе покрепче, начал недовольно бурчать Джереми.

– Шучу, шучу. Так и быть, буду сидеть под десятью капельницами и требовать от тебя чесать мне кончик носа каждую минуту. Кстати, по поводу такого типа состояния: мы с Шаей собираемся поехать днём к моей матери… Минут пятнадцать от Бритчендбарна. Если тебе можно и хочешь с нами, мы были бы только «за». Но буду откровенен – удовольствия эта поездка тебе не доставит. Мама… уже не та.

Джереми задумался. Совесть не позволит ему остаться дома, но вот что скажет его начальство в прошлом? С другой стороны, не положить ли ему на них огромный хрен? Пусть играются в свои шпионские игры, но больше не трогают его – по суду он оправдан, эта ссылка в Бритчендбарн лишь их прихоть. Он невиновен и никому ничего не обязан по закону, который хоть и надо признать, что мало где безукоризненно работает и защищает своих граждан. А увидеться с бабушкой… В детстве он редко виделся с ней. По духу и времяпрепровождению ему всегда была ближе бабушка со стороны матери, иногда забиравшая его к себе после школы и просто обожавшая кино и литературу. Бабушка Нолвен же всегда была более замкнутой и слегка мрачноватой, из-за чего даже выглядела много старше своих лет. Джереми она явно любила: когда он бывал в гостях, она обязательно вкусно кормила его до отвала, дарила ему что-нибудь тёплое из одежды, зачастую собственной ручной работы, вечно боясь того, что внуку может быть холодно. Но Нолвен всегда была немногословной. Находясь рядом с ней, Джереми чувствовал себя крайне неуютно. Под пристальным взглядом её пронзительных синих глаз ему казалось, что она изучает его изнутри, хочет понять что-то спрятанное внутри него.