Танец сомкнутых век - Наталья Серая

— Я хочу проводить тебя.

Обратная дорога до плато, где оставшиеся солдаты разбили лагерь, оказывается до безумия короткой. Константин даже не помнит, о чём они говорят по пути. Он помнит лишь чарующую вибрацию её бархатного голоса, лишь тепло её руки в своей руке. Лишь то, что, глядя в её восхитительные глаза, ставшие совсем зелёными в сумерках, он как никогда раньше чувствует себя всесильным, всемогущим, способным абсолютно на всё.

«Уходи!»

Константин чуть заметно качает головой, будто отгоняя назойливую мошку.

«Уходи, глупая девчонка. Беги отсюда!»

Вместо обычного скепсиса и желчи в тоне Верховного Короля чувствуется едва уловимая тревога. Он рассчитывает, что Анна сможет услышать его? Зачем? К чему это всё?

«Ты не поможешь. Рядом с тобой он лишь безумнее. Беги, пока можешь! Беги и не возвращайся!».

Константин ласково улыбается.

— Ты только возвращайся скорее. И в следующий раз можешь прийти одна, без солдат. Никто здесь не посмеет тебя тронуть.

Он обнимает её на прощание. Чуть склоняется, чтобы ещё раз заглянуть в глаза и… И не может удержаться: легонько целует в переносицу, в уголок глаза, висок, краешек скулы, скользит губами по нежной коже за её ухом, глубоко тянет носом запах её волос — запах горьких луговых трав, морской соли и дерева, нагретого солнцем.

— Константин… — голос Анны взволнованно сбивается. — Ты…

— Да. Ты всё правильно поняла.

Голубоватая жилка на её шее начинает биться чаще, когда он касается губами и её тоже, когда скользит щекой по щеке, когда его глаза оказываются так близко к зелёному янтарю её широко распахнутых глаз.

— Как давно?.. — чуть слышный потрясённый шёпот щекочет его губы, замершие в полудюйме от её губ.

— Всегда.

Прикосновение к сомкнутым губам — вновь лёгкое и быстрое. И ещё раз. И ещё, ещё, ещё, сбивая дыхание, вновь опаляя огнём зашедшееся в лихорадочном перестуке сердце. Без памяти, без оглядки, без всякой возможности остановиться — до тех самых пор, пока Анна не стискивает его плечи, пока не утыкается лбом ему в грудь, часто и взволнованно дыша.

— Всегда… — еле слышно повторяет она. — Но как же… Ох. Это… неожиданно…

— В самом деле? — Константин беззвучно смеётся ей в волосы и чуть отстраняется, чтобы видеть её глаза, чтобы смотреть, как в их зелёной глубине стремительный водоворот смятения и растерянности мешается воедино с трепетным волнением. — Возвращайся, — шепчет он, вновь склонившись вперёд и чуть касаясь губами мочки её уха. — Я буду очень ждать тебя.

Он выпускает Анну из объятий, отступает на шаг, и лишь тогда его запоздало догоняет острый укол осознания: не то, совсем не то он должен был сказать ей! Совсем не то он хотел сказать…

Но ничего. Ничего-ничего. У них ещё будет время. Всё время скоро будет принадлежать лишь им двоим.

Он провожает взглядом её удаляющуюся фигурку до самого лагеря. Темнота — не помеха его глазам, и всё же ему потребуется нечто большее. Остров откликается на его зов, едва ощутимо вибрируя под кончиками пальцев, коснувшимися земли, запоминая Анну: каждой парой глаз, каждым уцелевшим древесным листом, каждым порывом ветра, каждым прикосновением её сапог к жухлой траве. Нет, Константин не намерен подглядывать за ней. Он лишь оплетает её невидимой охранной сетью, которая моментально сообщит ему о любой опасности и позволит вмешаться.

Закончив, он ещё некоторое время стоит на краю плато, бездумно улыбаясь в темноту и слушая биение собственного сердца: громкое, отчётливое. Звучащее не из-под толщи чёрной воды, не из пасти фантастической чудовищной рыбы, а вновь с живым трепетом грохочущее в его собственной груди — гулко, восторженно, до боли горячо…

«Как ты сделал это?».

— Умоляю, избавь меня от своих гнусных комментариев. Что бы ты там ни собирался комментировать, — Константин притворно закатывает глаза.

«Как ты сумел сдержать Dob anem shadi? Как заставил чёрную тень молчать?».

— Прости, что? — отчего-то непривычно серьёзный и напряжённый тон Винбарра заставляет Константина переспросить, вместо того чтобы привычно отмахнуться от его слов.

«Чёрная тень подпустила её. Чёрная тень не смогла удержать тебя под собой, выпустила наружу. Не попыталась причинить вред той, кто уже однажды принёс смерть. Что в ней такого?».

— Ты не поймёшь, — Константин досадливо поджимает губы.

Осознавать, что Винбарр продолжает быть посторонним наблюдателем даже в самые личные моменты, до дрожи неприятно.

«А в тебе?».

— Что? Надеешься отыскать нечто, чего по досадному недоразумению ещё не успел оскорбить?

«Катасах смотрел в тебя, самозванец. И видел что-то, чего в тебе не оказалось. Так я думал».

— Что-то изменилось? — Константин фыркает. — Неужели?

«Я вижу, как и она смотрит в тебя. Дитя Тир-Фради, оторванное от своих коней, не принявшее их, не пожелавшее воссоединиться со своей землёй. Смертная женщина, сумевшая убить Верховного Хранителя. Откуда в ней такая сила? Почему в её руках оказалась божественная воля, позволившая ей убить меня и положить начало всем бедам, обрушившимся на Тир-Фради? Ради чего?» — Винбарр непривычно, почти пугающе многословен.

Тревожно скрежещет по хребту невидимая ржавая цепь.

— Ты спрашиваешь меня? — недоверчиво хмыкает Константин.

«Себя я спросил уже сотни раз. Тысячи. Времени было достаточно, — Константин почти наяву видит звучащую в его голосе мрачную усмешку. — Так ответь: зачем спасать твою никчёмную жизнь ценой всего? Что в тебе этого стоит?».

Константин лишь беспечно улыбается.

— Меня больше не нужно спасать.

«Или нужно сильнее, чем когда-либо. Раз даже смерть ничему тебя не научила, глупец».

— А тебя научила?

Винбарр не отвечает. Но Константин и не ждёт ответа.

Когда восторг в сердце немного утихает, мысли его возвращаются к смерти отца. Малихор. Это могло бы быть совпадением. Весьма ироничным, надо признать. Могло бы быть. Вот только не было. Кто-то явно возжелал избавиться от д’Орсе: от князя в Серене, от его прямого наследника и племянницы — здесь, на Тир-Фради. Выходит, лишь Анна, на которую не подействовала отрава, смешала заговорщикам все планы. Выходит, она всё ещё в опасности, Серена будет искать иные способы избавиться от неугодного регента. Выходит, здесь, на острове, Константин обрубил лишь ядовитые побеги. Выжигать же гнилые корни ещё предстоит на самом континенте.

Анна, драгоценная Анна, своим прибытием она не нарушила его планов. Просто сделала его счастливым гораздо раньше, чем он смел надеяться. Теперь он придёт на континент не один, теперь они вернутся туда вместе, после того как Константин поделится с ней силой — силой уже больше никого и ничего не бояться.