Дон Жуан. Правдивая история легендарного любовника - Александр Аннин

Дон Педро вовсе не был жестоким – Альбукерке понял это, глядя, как король поглаживает и успокаивает ястреба. Жестокий властитель, убрав с дороги врага, испытывает такие чувства, как сладость мщения, торжество победы.

Дон Педро не испытывал ничего. Для юного короля убийство было всего лишь неотъемлемой частью его существования. Как пища, питье и воздух.

«Так не лучше ли было бы служить старшему сыну моего покойного благодетеля, короля Альфонсо XI? Не перейти ли мне на сторону графа Энрике Трастамарского?»

Подобные мысли впервые пришли в голову Альбукерке, когда он смотрел вслед ястребу-тетеревятнику, устремившемуся по команде дона Педро за своей очередной жертвой.

– Ваше величество, насколько я понимаю, вы вполне уже оправились от укуса скорпиона, – заговорил Альбукерке, когда кавалькада охотников, распугивая окрестных жителей, возвращалась в севильский замок.

– Это вы по поводу поездки в Вальядолид, сеньор канцлер? – беспечно спросил король.

– Да, государь. По моему мнению, сейчас самое время явить себя вашим подданным. Смею заметить, болезнь в какой-то мере подорвала ваш авторитет в северных провинциях.

– Что ж, я хорошо знаю, как поднять свой авторитет до самых, с позволения сказать, небес, – усмехнулся дон Педро. – Кое-кто из моих недругов уже там, а кое-кому предстоит туда отправиться в самое ближайшее время.

Альбукерке горестно опустил голову. Значит, предчувствия его не обманули: молодой король намерен вымостить свой путь до Вальядолида головами казненных.

– Кстати, о казнях, – бросил дон Педро. – Мой бывший врач и шесть черодеев-колдунов моей матушки… Итого – семь. Хорошее число. Мне пришла в голову любопытная мысль… Думаю, потомки оценят ее по достоинству.

Вечером, когда дон Педро и дон Хуан потягивали бургундское вино в компании четырех юных наложниц короля, его величество обратил внимание на задумчивый вид своего друга.

– Я все думаю о покаянии, государь, – ответил де Тенорио на вопрос короля о причинах столь невеселого поведения.

– О покаянии? Ты? – изумился дон Педро. – Похоже, ты хочешь меня рассмешить.

Но де Тенорио было не до смеха.

Еще будучи под арестом, он незаметно для самого себя втянулся в постоянные размышления о странном полночном визитере, черном человеке, принесшем ему отцовский дар. Благословение с того света…

Действительно ли перстень обладает магической силой?

Следовало признать, что черный агат действительно сохранил короля Педро от «Черной смерти», как бы ни пытались объяснить его недуг укусом скорпиона. Чудесам всегда сопутствуют обыденные обстоятельства, которыми при желании можно объяснить любое невероятное происшествие.

Однако возможно ли, чтобы сбылись те пророчества, после исполнения которых он, дон Хуан де Тенорио, прекратит свой земной путь? Ведь теперь, когда он знает, чего ему не следует делать или говорить, будет совсем несложно обмануть судьбу и избежать расплаты…

Но ведь перстень, бывший раньше у отца, не спас его от гибели в морском сражении! Хотя и отцу, наверное, были предсказаны какие-то роковые деяния.

Выходит, в день своей гибели отец уже совершил все, что было предначертано ему судьбой! Совершил, несмотря на то что наперед знал, какие именно преступления приведут его к неизбежной кончине.

Допустим, дон Хуан, будучи в бреду или пьяном угаре, бессознательно сделает то, чего делать нельзя. Убьет почтенную мать семейства, зарежет слепого беззащитного старика, произнесет страшную клятву: «Пусть Господь покарает меня рукой мертвеца!»

Но покаяние?! Искреннее, добровольное покаяние?

– Скажите, государь… – неуверенно обратился к королю дон Хуан. – Как вам кажется: будет ли действительной исповедь, если она совершается по принуждению? Или… Примет ли Господь покаяние, если оно приносится в одурманенном состоянии?

Дон Педро некоторое время напряженно смотрел на де Тенорио, даже девицы, которым не положено было вникать в суть разговора между королем и кем бы то ни было, о чем-то задумались.

Наконец король медленно заговорил:

– У московитян есть поговорка: «Невольник – не богомольник». По принуждению или ради выгоды можно только изменить. А быть верным Господу Богу из корысти или насильно – никак нельзя.

Дон Педро отстранил прильнувшую было к нему наложницу. Внезапная мысль озарила его лицо.

– Ты умник! Ты просто гений! – воскликнул он. – Ты подал мне прекрасную идею!

Король заходил взад-вперед по своим покоям.

– Друг мой! – вперил он свой указательный палец в дона Хуана. – Я-то думал всего лишь превратить сожжение семерых преступников в красочное действо для народа, но теперь… Теперь я понял: это будет не просто праздник, а спектакль с публичным покаянием!

* * *

Казалось, что на кемадеро – площади, где прилюдно сжигали преступников, – развернулась весенняя ярмарка. Нарядные горожане с супругами и многочисленной малышней пели песни и плясали под звуки флейт и бубнов. Всюду пестрели флаги с гербом Бургундской династии правителей Кастилии и Леона, вымпелы с эмблемами цехов, разноцветные ленты и скоморошьи колпаки. Ряженые на ходулях, возвышавшиеся над толпой, изображали сказочных длиннобородых колдунов, невиданных чудищ, лесных духов и прочую нежить.

Семерых осужденных еще за несколько дней до сожжения начали хорошо кормить, и теперь, хмельные, прилично одетые, они выглядели бодро и жизнерадостно. На всем протяжении своего последнего пути к месту казни они громко славили короля Педро и его добрую матушку Марию Португальскую.

Во время пыток в каземате королевского замка судебный писец вел сразу два протокола: один – официальный, другой – тайный, для дона Педро. И король был прекрасно осведомлен о том поручении, которое дала врачу и колдунам его мать, Мария Португальская. При случае дон Педро не преминул поддеть вдовствующую королеву:

– Вы, матушка, столько лет кормили шарлатанов. Всемером со мной одним, больным и беспомощным, не справились…

И медик его величества, и шестеро колдунов были людьми далеко не глупыми и потому сразу оценили те выгоды, которые были им предложены после нескольких дней нескончаемых пыток.

Во-первых, король отменил дальнейшие истязания – ведь все семеро дали нужные показания: да, они намеревались умертвить дона Педро путем колдовства и смертоносных препаратов. По настоянию судьи они заявили также, что были подкуплены Хуаном Нуньесом де Ларой.

Впрочем, обычно в подобных случаях пытки продолжались вплоть да самой казни, независимо от того, признавал подсудимый свою вину или нет. Но на сей раз последние дни приговоренных к сожжению были скрашены покоем и обильной едой.

Более того: король позволил всем семерым исповедоваться перед казнью. Это было что-то новое в европейской судебной практике. До сих пор существовало непреложное правило: приговоренных к смерти ни под каким видом не допускать до исповеди и причащения! Спрашивается, зачем была нужна такая практика? Да затем, чтобы ни у кого, в том числе и у самих казнимых, не было ни малейшего сомнения в том, что после смерти они попадут прямехонько в ад.