Наша вина - Мерседес Рон

Я знал, чтоесли хочу, чтобы она исчезла раз инавсегда. Еслихочу дать ей понять, чтоничего неизменится. Еслихочу увидеть, какона уходит задверь ибольше никогда непричинит мне боль, тонужно быть жестоким. Придется посыпать рану солью.

Я уставился нанее, имое внимание привлекло то, чтодосих пор оставалось незамеченным: наней был серебряный кулон, который я подарил ей навосемнадцатилетие.

Я подошел кней, несводя снее глаз. Моярука легла ей назатылок ипочти безусилий нашла застежку накулоне. Ноа, растерявшаяся отмоего взгляда, непонимала, чтоя делаю, пока я несделал шаг назад, взяв кулон ипоместив его всвой задний карман.

–Отдай,– недоверчиво попросилаона, непонимая, чтоя только что сделал.

Я крепко сжал челюсть.

–Тебе нужно перестать держаться зато, чего больше несуществует, черт возьми.

–Николас, отдай мне кулон,– настаивала она сквозь стиснутые зубы.

–Зачем?– спросиля, повысив голос, отчего она вздрогнула.– Какого черта ты досих пор его носишь? Никак неможешь оставить все позади? Хочешь вызвать вомне прежние чувства? Утебя ничего неполучится.

Ноа заморгала, удивившись моим словам, затем сяростью толкнула меня вгрудь.

–Хочешь знать, почему я ношу его?!– закричалаона.– Потому что он напоминает мне отебе. Больно это слышать? Ноэто чертова правда, понял?! Яскучаю потебе!

Я нехотел слышать правду, покрайней мере, нетакую правду. Янехотел чувствовать себя виноватым. Нехотел признаваться вслух, чтотоже скучал поней… Черт, янехотел признаться себе, чтомне было больно забирать унее знак моей любви.

Нонужно было покончить сэтим раз инавсегда.

–Явотношениях,– объявиля, несводя снее глаз.

Ноа застыла наместе. Злость исчезала изее глубоких глаз, пока она медленно осознавала мои слова. Несколько секунд она казалась потерянной, нозатем, казалось, обрела голос иснова заговорила.

–Чтоты… чтоты имеешь ввиду?

Я закрыл глаза ис отвращением провел рукой полицу. Мнеправда придется? Действительно необходимо? Нужноли причинять нам еще большую боль?

Да, этонеобходимо.

–Явстречаюсь сСофией,Ноа.

Мои слова, казалось, ударили ее вгрудь. Какбудто я выстрелил ей прямо всердце. Ееглаза расширились, когда она услышала это имя, ипосмотрела наменя так, будто я предал ее. Будтоона, наконец, очнулась отобмана.

Я желал прижать ее кгруди исказать, чтоэто ложь, ноне мог этого сделать. Ядолжен был покончить сэтим, илучше сделать это быстро, неоставляя никаких сомнений.

Она опустила взгляд напол ипосмотрела наразделявшее нас пространство. Снаружи рассвело, ипервые лучи света залили квартиру, унося ссобой тьму лжи итени того, чтомы сделали несколько часов назад. Какуже было сказано, пути назад нет. Когда она снова взглянула наменя, японял, чтосломалее.

–Вывсегда были вместе, верно?– Ееголос звучал надломлено… имое сердце сломалось вместе сним. Язлился нату легкость, скоторой она поверила моей лжи. Доказываетли это, каксильно она меня любила? Неужели легче поверить вэто, чемвто, чтодляменя существует толькоона?

Я крепко сжал кулаки.

–Да,– громко иясно сказаля.– Ябыл влюблен вСофию стех пор, каквстретил ее, стой самой минуты, когда увидел. Онакрасивая, умная, унас общие увлечения иамбиции. Извини, Ноа, нос ней проще. Нетдрамы, нетпроблем. София женщина, ане девушка.

Сарказм был таким явным… Черт, этобылобы ясно любому, ктослышал мои слова.

Ну, Ноа, видимо, нет. Оназакрыла рот исмахнула слезы.

–Всеэто время…– ответилаона, делая шаг всторону, словно отталкивая меня. Скорее это была слабая попытка заставить меня понять причину ее расстройства. Теперь, когда я оглядываюсь назад ивспоминаю, тодумаю, чтоименно втот момент мы закончили то, чтоначали вместе: обасломаны, обаразбиты… иединственный способ исправить это был потерян.

–Лучше тебе уйти,– добавил я стеми небольшими силами, которые уменя еще оставались.

Она даже непосмотрела наменя, отстранилась иисчезла вмоей комнате.

После этого я убедился, чтоСтив доставил ее вотель.

Какойже глупой я была… или, скорее, того небольшого чувства собственного достоинства, которое уменя оставалось, было недостаточно, чтобы двигаться вперед. Слова Ника проникли глубоко вмое сердце. Яочень легко поверилаим.

После моего пребывания вНью-Йорке, гдея невыходила изсвоей комнаты дотого дня, когда мне нужно было ехать ваэропорт, явернулась всвою квартиру, чувствуя себя самой глупой инесчастной девушкой наЗемле.

Ник иСофия… София иНик… Черт, какбольно думать обэтом икак больно оттого, чтоон так долго мне лгал. Яведь неглупышка, Николас любил меня. Вэтом небыло никаких сомнений. Дажесамый лучший актер немогбы изобразить то, чтоон чувствовал комне. Нотакже легко было представить, чтоон был влюблен внее.

Я приехала вЛос-Анджелес опустошенной, нотакже иизлечившейся отстраха. Товремя, чтоя невидела Ника досвадьбы, дало мне надежду, заставило поверить, что, если мы снова увидимся, оннесможет продолжать игнорировать свои чувства комне. Яцеплялась засоломинку инаконец поняла, чтобольше неза что держаться.

Когда я вошла всвою квартиру, заметила пропущенный звонок отмамы. Наверняка она хотела узнать, благополучноли я добралась, и, хотя я знала, чтоона неосмелится спросить, всеже ей хотелось убедиться, чтомоя встреча сНиком после столь долгого расставания несломала меня снова.

Восстановление отношений смамой было непростым. Спустя месяцы после разрыва мне пришлось столкнуться нетолько стем, чтоНикушел ибросил меня, нои ссемейной драмой. Вту ночь, ввечер празднования годовщины Лейстеров, японяла многое, чтоизменило мой взгляд налюдей, вчастности, намою мать. Ядаже возненавиделаее.

Разговаривать сней было сложно, сначала я даже нехотела ее видеть, категорически отказывалась впускать всвою квартиру. Еслибы неподдержка Дженны, незнаю, какбы я выбралась изтой пропасти, вкоторую угодила. Через пару месяцев после того, какНикуехал вНью-Йорк, ярешила позвонить маме, имы говорили, говорили… Витоге она рассказала свою версию истории. Онаобъяснила, чтоее отношения сУильямом начались внезапно. Онатогда работала вотеле, мнебыло всего шесть лет, иотношения сотцом уже начали давать трещину. Однажды ее попросили принести еду одному изгостей, чтоневходило вее обязанности, ноодна изее официанток заболела, ией пришлось ее заменить. Гостем оказался Уильям, Уильям Лейстер, натринадцать лет моложе, сцелым миром вруках, богатый, красивый ипривлекательный. Вспомнив Ника, японяла, чтомама увидела внем. Моейматери вто время едва исполнилось двадцать четыре, онаникогда вжизни небыла сдругим человеком, кроме моего отца, откоторого забеременела всовсем юном возрасте. Онанесмогла насладиться юностью. Нужно было повзрослеть вту минуту, когда она узнала, чтоунее будет ребенок. Когда Уильям начал заней ухаживать, еемир перевернулся. Сней никогда так необращались, никогда неговорили ей таких приятных слов, никогда недарили цветов… Мойотец был придурком, всегда им был, даже дотого, каксовсем слетел скатушек.