Чужая воля - Наталья Александрова

Я смирился с присутствием „специалистов», смирился спостоянными проверками и чуть ли не с обысками, смирился даже с тем, что кто-тоиз моих учеников – тайный осведомитель… Я продолжал работать, а работа для менявсегда была важнее всего.

Мне следует объяснить, какие именно результаты, полученные влаборатории, вызвали повышенный интерес тайного ведомства. Дело в том, что мызанимались разработкой препарата, который должен был способствовать нормальномуразвитию мозга и центральной нервной системы у детей со значительными мозговымипатологиями, вызванными наследственными факторами или тяжелыми родовымитравмами.

Мы достигли уже заметного прогресса, когда обнаружили, чтоподопытные животные начинают проявлять весьма необычные качества.

Крыса, которая была помещена в клетку рядом с кормушкой,сумела непонятным образом переместить корм в свою клетку, которую она не покидала.Обезьяна уверенно выбирала коробку с фруктами – не в процессе обучения, а сразуже, как только оказывалась в комнате для экспериментов. Мыши находили выход излабиринта в нереально короткое время.

Проследив за лабораторной крысой, мы увидели, как онавнимательно уставилась на недоступный ей корм, и он внезапно начал медленнодвигаться по направлению к ее клетке… Налицо был явный факт телекинеза. Вслучае с обезьяной мы поставили несложный эксперимент: если в комнате находилсялаборант, который знал, в какой именно коробке лежат фрукты, – обезьянатут же находила нужную коробку, если же экспериментатор сам не знал, какаякоробка „с сюрпризом», – то и обезьяна не могла сразу ее найти. Такимобразом, можно было предположить, что имеет место телепатия…

Эти необычные свойства сохранялись у подопытных животных втечение двух часов после приема нашего препарата. Именно эти результаты такзаинтересовали небезызвестное ведомство.

Меня же никогда не интересовала психология, я разрабатываллекарство, которое могло бы помочь больным детям, и его побочные действияинтересовали меня постольку, поскольку они могли причинить вред потенциальномупациенту. Более того, я относился к странным результатам экспериментов сизвестной долей недоверия, вполне естественным для серьезного ученого. Однакодесятки достаточно аккуратно поставленных опытов убедили меня в том, чтостранный косвенный эффект имеет место, и хотя результаты лежали за пределамимоих научных интересов, они так серьезно меняли все представления современнойнауки о мозге, что я не мог от них запросто отмахнуться.

Однако моего „куратора» результаты опытов интересовалиотнюдь не в научном плане, а только с точки зрения их возможного применения вработе его тайного ведомства – для использования в разведке, шпионаже и томуподобном. Поэтому он категорически запретил какие бы то ни было публикациинаших результатов и обсуждение их с коллегами по биохимической науке.

Ослепленный возможностью продолжения интереснейшихисследований, я на какое-то время закрыл на все глаза и продолжал работать надпрепаратом.

Через некоторое время Г. привел в лабораторию группудобровольцев, на которых он хотел испробовать действие препарата. Я пыталсяубедить его, что В-17 (так мы называли основной на тот момент вариантпрепарата) еще не проверен достаточно полно, что от него могут появитьсянежелательные клинические последствия, однако Г. не хотел и слушать моихаргументов – для него главным было то, что только на людях он мог достоверно иточно проверить возможность чтения и передачи мыслей на расстоянии, этоособенно интересовало его в нашей работе. Надо признаться, что и сам я былнастолько заинтересован в наших экспериментах, что легко дал себя уговорить.Единственным оправданием мне служит то, что Г., если бы я не согласился,воспользовался бы своей властью и возможностями своей организации, чтобыпроводить опыты, несмотря на мой отказ в них участвовать.

Опыты на людях дали ошеломляющие результаты. Если в случае сживотными мы могли сомневаться в факте телепатии, а явление телекинеза наблюдалосьтолько у крыс, то эксперименты на людях – классические серии на картах Зеннера– неопровержимо доказали, что препарат В-17 в течение некоторого времени послеприема дает совершенно отчетливое проявление эффекта телепатии, причемпроявлялась способность как к восприятию информации, так и к передаче ее нарасстояние. Эффект наблюдался на расстоянии нескольких метров и не исчезал приустановке различных экранов. В процессе эксперимента выявились добровольцы сбольшей или меньшей способностью к телепатии, некоторые показывали простофантастические результаты, но хотя бы в слабой степени эффект препарата В-17проявлялся у всех участников эксперимента. По ходу нашей работы мой кураторпроявлял все большую нетерпимость, вмешиваясь в ход научной деятельности. Ещебольше проблем возникало у меня с одной из его сотрудниц, некоей А. Р. Этаженщина неоднократно заставалась мною и моими сотрудниками за попыткамиобыскивать в наше отсутствие лабораторные шкафы, она вскрывала столысотрудников, переснимала записи. Я пытался апеллировать к академическомуруководству, но мне всякий раз со вздохом отвечали, что интересы безопасностигосударства превыше всего, и ничего, к сожалению, поделать нельзя – поэтомуидите, Валентин Сергеевич, и спокойно работайте.

Чаша моего терпения переполнилась, когда я с абсолютнойточностью убедился, что частый прием В-17 приводит к негативного родаизменениям в коре головного мозга и наносит здоровью человека ощутимый вред. Япотребовал немедленно прекратить эксперименты и продолжить работу надпрепаратом с целью устранения побочных эффектов, а опыты ставить только налабораторных животных – но Г. словно с цепи сорвался: он категорическиотказывался прекратить эксперименты и настаивал на увеличении темпа работ. Какя ни был далек от их интриг, у меня все же появилось ощущение, что генерал Г.ведет свою собственную игру, независимо от руководства.

Естественно, времена изменились, в обществе произошлиперемены, и могущество организации, в которой служил Г., несколько поубавилось.

В моей жизни в то время тоже произошли печальные перемены.Внезапно умерла моя горячо любимая жена. Это явилось для меня огромным ударом,потому что я в мыслях своих никогда не держал, что переживу ее. Эта женщинадавала мне не только свою любовь, но и силы жить и работать. Я благодаренсудьбе за то, что мы были счастливы двадцать лет…»

Я оторвалась от рукописи Валентина Сергеевича и перевелавзгляд на мамин портрет. Знала ли она про таинственный препарат? Очевиднознала, но не все, она умерла раньше… Глаза мои переместились на часы, и я сизумлением увидела, что уже пять. Следовало отложить записки и собираться навстречу с Эриком. Я наскоро подкрасилась, расчесала волосы и в раздумьеостановилась у платяного шкафа. С одной стороны, следовало одеться поприличней– не в джинсах же идти к мужчине, с которым у меня мало-помалу установилиськакие-то отношения. С другой стороны, свидание у меня было явно деловое. Такчто я с сожалением отбросила мысль о черном трикотажном платье, которое мнеочень шло – во-первых, к нему нужен был соответствующий макияж и туфли, аво-вторых, платье так обтягивало фигуру, что любой мужчина мигом забывал оделах (это не мое утверждение, а Олега, а он никогда не врет). Пришлось надетьбрюки и мой любимый серовато-зеленый свитер с высоким воротом.