Мир, где тебя нет - Марина Дементьева

Магистр встречал их в том же положении, словно за все год`а не поднимался с Серебряного престола. Как когда-то, целую жизнь назад, когда Демиан впервые переступил предел этого зала.

Повтор этот был так п`олно и прозрачно ощутим, точно завершился виток роковой спирали. Точно уже семилетним мальчишкой знал, что должен совершить, но лишь теперь признался себе. И всё, что было между: невозможно затянувшийся пролог, заполненный лишь кажущимися важными вещами... безделками, вешками на пути к цели. Цели, что предстала так ясно с первого дня в Телларионе, если не прежде...

Иленгар втайне ожидал иного приёма от Магистра. Ему казалось предсказуемо это: гнев безумца, ярость зверя. Матёрого одинца, одряхлевшего, но ещё опасного в своём помрачении.

Магистр выглядел как никогда разумным. Облик его не устрашал, как когда-то впервые, но теперь древний маг и не гнался за дешёвыми эффектами. Да, пожалуй, он позволил себе выглядеть древним, вернее — дряхлым. Всякий маг может сколь угодно долго задерживаться в любом возрасте, и по всему выходило — Магистр махнул на себя рукой. На Серебряном престоле восседали скорее мощи, нежели могущественнейший маг Предела. Магистр выглядел на все прожитые годы.

Глаза утоплены в складках век, но взгляд был ясен. Помутневший от катаракты зрачок метил в молодого соперника.

Сейчас, видя это жалкое существо, Иленгару казалось излишне, нелепо потаённое беспокойство Трея об исходе поединка. Демиан — совершенное оружие в молодом тренированном теле — и это.

Поединок утрачивал свой сакральный смысл, метаморфируясь в неприятную формальность.

Удар милосердия.

Демиан не показывал ни отвращения, ни облегчения; как недолгим сроком ранее, в осквернённом городе, просто исполнял свою роль. Илле привычно подчинился правилам, держась в тени на отдалении от уже решённого про себя Магистра; здесь и сейчас Илле свидетель, не более.

— Вы знаете, Магистр, зачем я здесь.

И всё же голос Дема был не вполне стерилен, избавлен от эмоций, как он умел это. Илле укорил себя за недостаточную проницательность, он не смог разоблачить то мимолётно прозвучавшее чувство.

Сожаление? Сострадание? Нечто неуместное, то, чего не должно, не могло быть...

Было.

Голос Магистра был старчески скрипуч, но полон силы, сконцентрированной и направленной, какой Илле не ощущал в нём прежде, едва избавился от детских заблуждений в сверхчеловеческой природе телларионского тирана.

— Догадываюсь. Ты же понимаешь, что проиграешь при любом исходе?

Молодой соперник ответил с лёгким полупоклоном, чем смутил единственного свидетеля сцены.

— Да, Магистр.

Соперники на пороге убийства, они говорили как никогда прежде: без ненависти, вероятно, оттого что лишь теперь для них обоих подошёл предел ожиданию, настал миг наивысшего откровения.

Это казалось невероятным, но говорящие мощи задвигались, восставая с Серебряного престола. Илле беззвучно помянул Хозяйку: то, что разум его принял за старческий крап, пигментные пятна, оказалось следами многочисленных свежих ожогов. Они появлялись на глазах, разъедая кожу Безумного Магистра, как кислота, пролитая на пергамент.

Серебряный престол отторгал всё ещё законного властелина, жёг его... как нечисть.

Принадлежащее мумии лицо поворотилось к молодому ведьмаку.

— Этот мальчик — все, кого ты привёл с собой?

Демиан легко улыбнулся.

— Мне не нужна свита праздновать победу. Если погибну, Илле сложит мой костёр и расскажет о том, чему был свидетелем.

Пожалуй, Магистр жил ожиданием с того самого дня, когда Демиан увёл за собой ведьмаков. Или отсчёт ожиданию начался для него ещё прежде... много прежде?

Демиан сражался, умирал и возвращался в жизнь; Магистр десятилетиями не участвовал в боях, не выходил за пределы внутренних залов телларионской твердыни. Кажущийся бездонным колодец его сути наполняла сила, из которой Магистр скопидомно не тратил ни капли, что ушла бы на поддержание достойного облика, регенерацию ран, что наносило серебро его заражённой тьмой оболочке.

Демиан увидел заготовленный удар за десятую долю секунды до того как пространство вскипело от потока силы. Магистр ударил не мудрствуя, приёмом равно простым и верным, и его чудовищная мощь обрушилась как падающая наковальня.

Демиан почти видел, как, всё убыстряясь, раскручивается очередной виток спирали.

Десятки таких же, как он сам, мальчишек, простёртые ниц. Пешки, разбросанные по чёрно-белому полю под троном. Тогда это было расчётливым унижением, ломкой едва оформлявшихся характеров. Над ним — возымело обратное действие. Демиан не понимал, как, но доподлинно знал: тогда ему кто-то помог.

Теперь — повторение того первого, "невзаправдашнего" поединка, отражённого во взрослую жизнь. И помощи ждать не приходится, да он бы и не принял её.

И Демиан, как и двадцать лет тому, уже осознанно ответил тем же щитом.

Они проходили краем сознания, краем зрения, эти непрошеные зрители — настолько поглотило Илле противостояние двоих сильнейших магов. Немощен? О нет! как мог он обмануться жалкой личиной Безумного Магистра? как мог принять её за признак окончательной деградации?

Мраморная плита под ногами Демиана раскололась сетью трещин, как истончившийся весенний лёд, но сам ведьмак не сдвинулся ни на волос.

Отголоски чудовищной силы, отражённые щитом Демиана, достигали и сторонних наблюдателей. Словно обрушенная пожаром кровля: один обломок черепицы наслаивался на те, что упали прежде. Илле и оставшиеся верными Магистру (или не пожелавшие стать верными "некоронованному" Демиану) маги один за другим укрывались собственными куполами. Иленгару показалось, что он видит принадлежавший мэтру Грайлину щит, но пока это было неважно.

Неважно.

Не оснащённому особым, тонким зрением глазу показалась бы скучна эта дуэль. Поединщики оставались почти неподвижны, сражение велось в областях настолько далёких от грубого вещного мира, что и бывшие рядом маги различали лишь отблески его. Так достигает восприятия дуновение отдалённой грозы: громовые раскаты приглушены расстоянием, и молнии не слепят глаз. Но даже тот, кто вовсе не сведущ в механизмах столкновения воздушных потоков, ощутит запредельную силу стихии и содрогнётся ей.

Демиану не внове было испытать, как преломляется в бою восприятие времени и пространства. Как время то обретает плотность, загустевает, подобно мёду, и словно бы обволакивает, захватывая движения, — твои ли, противников. То вдруг возымевает силу вихревого порыва, и картинка происходящего смазывается, подхваченная потоком ветра.

Он многажды испытал действие этих метаморфоз, но теперь было не то, не то.

Возможно, само мироздание, защищаясь от губительного воздействия разнонаправленных сил, выдворило двоих магов в некое подпространство, где их схватка не натворила бы б`ольших бед.