Сталинградская метель - Владимир Панин

– А что вы раньше думали, готовя это наступление? Почему не провели доскональную разведку этого плацдарма? Вы что думаете, что у вас есть время ковыряться? У вас его попросту нет! Нет! Вы понимаете это?!

При всем, прямо скажем, жестком и даже жестоком поведении в отношении командующего фронтом, посланец Кремля был абсолютно прав. Два дня немцы упрямо принимали наступление левого фланга Волховского фронта за отвлекающий удар и держали свои войска в районе станции Мга. Теперь же, после высадки десанта в Отрадном, замысел советского наступления для них стал очевидным. Учитывая новую рокадную дорогу, которую немцы проложили от Войтолово до Воскресенского, о следующем шаге противника можно было легко догадаться.

Жуков буквально впился своим тяжелым взглядом в лицо комфронта, по щеке которого предательски пробежала малюсенькая капелька пота. Неизвестно, как бы дальше проходило общение между комфронта и представителем Ставки, но положение спас звонок с передовой. Комдив Ефимцев радостным голосом доложил, что соединения его дивизии соединились с десантниками и выбили немцев из Отрадного.

Не скрывая волнения, Мерецков с облегчением оттер пот с лица, но в отличие от него Жуков не торопился радоваться.

– То, что выбили немца, хорошо, но это только полдела. Его нужно гнать дальше и не давать времени для подготовки к контратаке, а они будут, можете не сомневаться. Прикажите комдиву и командиру десантников, чтобы они немедленно начали наступление на село Воскресенское. Промедление означает срыв всех сроков операции.

– Георгий Константинович, – взмолился Мерецков, – десант и комдив наверняка понесли потери в живой силе и технике. Нужно время, чтобы перегруппировать их, пополнить и только тогда наступать.

– Вы что, плохо слышите, товарищ Мерецков?! Я ведь вам ясно сказал, что нет у вас времени, упустили вы его. Если сейчас не ударить, немцы сами перейдут в наступление и, чего доброго, возьмут Отрадное обратно, а десант сбросят в Неву! – взорвался Жуков. – Что у вас в резерве?!

– Танковая бригада полковника Теребилина, – торопливо доложил ему член Военного Совета фронта Запорожец.

– Немедленно прикажите ему идти к Ефимцеву и совместными усилиями атаковать Воскресенское. Немедленно! – рыкнул Жуков, заметив колебания на лице Мерецкого и армейского комиссара. Желая довести дело до конца, генерал решительно подошел к телефону и потребовал соединить его с Теребилиным.

– Говорит первый заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Жуков!!! – пророкотал, смял и раздавил собеседника Георгий Константинович. – Приказываю вам направить вашу бригаду в село Отрадное и вместе с комдивом Ефимцевым атаковать и выбить немцев из Воскресенского. Задача ясна?!

Генерал замолчал, недовольно слушая звуковое шуршание в трубке, а потом оглушительно гаркнул:

– Слушай, ты!!! Мне плевать, что там тебе наговорили про танкоопасное направление! Приказываю атаковать, взять Воскресенское и об исполнении донести. Не исполнишь, лично расстреляю перед строем!!! Понял?!

Жуков в сердцах швырнул трубку на аппарат и повернулся к Мерецкову.

– Явный трус и паникер! Если бы не острота момента, отстранил бы от командования бригадой. Там, видите ли, танкоопасное направление, слюнтяй! – передразнил генерал комбрига.

– Но там действительно танкоопасное направление, – начал Мерецков, но Жуков мгновенно зло оборвал его:

– На войне убивают! Значит, что – воевать не будем?! Приказано взять и донести – значит, надо взять и донести, а не рассуждать, как базарная баба, о танкоопасном направлении.

Мерецков что-то хотел сказать, но, заглянув в лицо разгневанному генералу, не стал этого делать, в который раз вспоминая добрым словом другого представителя Ставки, который в спорах всегда брал не голосом и своим высоким положением, а аргументами и доводами.

Был ли Жуков недопустимо груб или нет, оставим это дело господам историкам, но комбриг Теребилин сумел выполнить его приказ. Правда, это стоило почти всех танков бригады и большого урона со стороны пехоты. Подойдя к Воскресенскому, они наткнулись на две зенитные батареи, что прикрывали подступы к селу, а также на многочисленные доты и дзоты, в которые немцы превратили почти каждый дом и строение.

Это не позволило танкистам и поддерживающей их пехоте взять под свой контроль все Воскресенское, оставив в руках врага его восточную часть. Также некому было рапортовать генералу Жукову о результатах атаки. Лично возглавивший атаку на Воскресенское комбриг Теребилин получил тяжелое ранение, а его помощник Хватов погиб, сгорев в танке от прямого попадания зенитного снаряда.

Как и предсказывал Жуков, немцы попытались контратаковать прорвавшиеся за реку Мга советские войска, но яростные и ожесточенные бои за Воскресенское, пожирающие людей и средства, не позволили им осуществить свои намерения.

Пока они готовили ударный кулак под основание прорыва, Говоров успел перебросить через Неву новые соединения с танками и артиллерией, а Мерецков прикрыл истекающие кровью остатки дивизии Ефимцова штурмовой авиацией. В результате упорных и ожесточенных боев немцы были наголову разбиты и отброшены далеко от полотна Кировской железной дороги. Началась упорная и отчаянная позиционная борьба, в которой обе стороны делали все, чтобы не позволить противнику отодвинуть линию фронта в свою пользу на пару-другую километров.

Говоров и Мерецков с одной стороны и Кюхлер с Линдеманом с другой стянули к Воскресенскому все имеющие в их распоряжении резервы. Советские и германские соединения буквально вгрызлись в землю, за короткий срок создав прочную эшелонированную оборону.

До конца января не прекращались бои на этом клочке истерзанной бомбами и снарядами ижорской земли, оттеснив на второй план судьбу Шлиссельбургского котла, над которым нависла угроза физического уничтожения.

Как бы ни было сложно и тревожно генерал-полковнику Говорову от боев за Кировскую железную дорогу, операцию «Нептун» он постоянно держал под неусыпным контролем. Бои за Воскресенское вынудили командующего Ленинградским фронтом сдвинуть начало операции с 18 на 21 января.

Для прорыва хорошо укрепленной немецкой обороны на невском берегу по приказу командующего было созданы три группы артиллерии: дальнобойная, противоминометная и особая группа гвардейских минометов.

Чтобы ошеломить и напугать солдат противника, все реактивные установки были объединены в единое подразделение, которое обрушило свой огонь на участок немецкой обороны севернее села Марьино.

Его занимали остатки испанской «Голубой дивизии», прославившейся своей отчаянной обороной этого рубежа в период сентябрьских боев. Именно благодаря испанцам войска Волховского фронта не смогли взять Марьино и выйти к Шлиссельбургу. За время сидения в «мешке», фалангисты не утратили ни боевого духа, ни ненависти к «проклятым большевикам», ни набожного настроя. Почти каждый день в подразделениях дивизии устраивались молебны Иисусу Христу и деве Марии, с просьбами даровать Христову воинству победу над красными безбожниками.