Сталинградская метель - Владимир Панин

Запертые в Шлиссельбурге войска регулярно получали по воздуху продовольствие и боеприпасы, в ответ эвакуируя своих больных и раненых. У командующего Шлиссельбургом генерала Рейнгарда настроение было боевое. Вместе с командиром испанской «Голубой дивизии» генерал-майором Эмилио и хорватским бригадным генералом Драгутином Тужманом он клятвенно пообещал Адольфу Гитлеру не оставлять крепость Шлиссельбург без его личного приказа.

Характеризуя обстановку, сложившуюся под Ленинградом в январе 1943 года, можно смело утверждать, что немцы знали о намерениях противника начать наступление, но не угадали направление главного удара, а самое главное – срок нанесения этого удара. Убаюканный донесениями разведки, командующий 18-й полевой армии генерал Линдеман был убежден, что у него в запасе есть ещё неделя до начала наступления русских, когда на фронте загрохотало.

12 января 1943 года заговорила артиллерия Волховского фронта почти на всем его периметре. Почти одновременно советские войска атаковали позиции немцев под станцией Мга, Михайловским, в районе железнодорожного моста Кировской железной дороги через реку Мга, но главное направление их удара пришлось на правый берег Мги в районе её устья.

Целый час громили оборону врага советские артиллеристы, стремясь расчистить дорогу штурмовым группам, что изготовились к стремительному броску. Помня успехи прошлогодних боев, командование фронтом не поскупилось на мины, снаряды и реактивные боеприпасы гвардейских минометов для прорыва обороны врага.

Следуя хорошо зарекомендовавшему себя в предыдущих осенних боях приему, штурмовые группы бросились в атаку вслед за огненным валом, не дожидаясь окончания артподготовки. Выскочив на толстый речной лед, они устремились к высокому противоположному берегу Мги, где окопался противник.

Наблюдавшие за этой атакой офицеры корректировщики до самого последнего момента не давали сигнала о переносе огня в глубь обороны противника. Только когда передовые цепи атакующей пехоты приблизились к покрытому льдом и минами вражескому берегу, они поменяли реперы огня.

Трудно, чертовски трудно бежать по скользкому льду под огнем неподавленных пулеметов противника, а потом пытаться влезть на скользкий высокий берег, где каждый метр был начинен смертельной опасностью в виде мин или притаившегося вражеского секрета. Однако высокий духовный порыв советских солдат толкал их только вперед, а природная смекалка помогала избежать встречи с притаившейся смертью.

Подбежав к вражескому берегу, они не пытались влезть на него, где высота берега была небольшой и было удобно его преодолевать. Догадываясь, что именно там и следует ожидать встречи с коварными минами врага, советские солдаты стали штурмовать берег там, где его крутизна являлась своеобразным гарантом неприступности этого участка. Падая, срываясь вниз, они упрямо ползли вверх по обледенелому склону, и когда достигали его гребня, их появление было полной неожиданностью для противника.

Многие группы, заранее изучив место предстоящей атаки, захватили с собой легкие деревянные лестницы, при помощи которых смогли быстро взобраться на береговую верхушку.

Грамотное взаимодействие пехоты и артиллерии, а также помощь со стороны легких танков Т-60 и выкаченных на прямую наводку артиллерийских орудий помогли советским солдатам взломать оборону врага на берегу реки Мга и продвинуться в глубь неё на четыре – пять километров.

Конечно, не все получилось так, как было задумано. Где-то штурмовые отряды были остановлены упорным сопротивлением немецких солдат и дальше первых траншей не смогли продвинуться. Другие, вместо того чтобы обойти узел обороны противника, вступили в затяжные бои с засевшим в нем гарнизоном, но, в общем, успех первого дня был налицо.

Не позволив врагу опомниться и подтянуть резервы, командование полков и дивизий спешно вводило в бой соединения второго эшелона в тех местах, где наметился успех. Благодаря этому своевременному маневру штурмовые отряды советской пехоты потеснили врага на всем участке своего наступления и к исходу второго дня боев отбросили немцев за железнодорожную насыпь, за которой находилось село Отрадное, главная цель этого наступления.

В этот же день перешли в наступление и войска Ленинградского фронта. Они перешли замерзшую Неву и атаковали оборону врага сразу в двух местах, в районе села Ивановское и села Отрадное.

Каждый из этих населенных пунктов был превращен немцами в настоящую крепость, где все опорные пункты обороны были соединены между собой подземными ходами. Часто случалось такое, что, захватив один из домов, советские пехотинцы вынуждены были отбивать атаки внезапно возникшего за их спинами врага.

Сражение за оба этих населенных пункта носило исключительно ожесточенный характер. Опорные пункты переходили из рук в руки по нескольку раз, и только храбрость советских пехотинцев и своевременная поддержка их действий артиллерией и авиацией помогали одержать вверх над врагом. Поднятые в небо летнабы корректировали огонь дивизионной артиллерии, чей заградительный огонь обращал в бегство идущие к поселкам вражеские резервы.

Также свой вклад в разгром противника на ижорской земле вносили штурмовики и истребители Ленинградского фронта. Первые громили немецкую пехоту на подступах к Ивановскому и Отрадному, а вторые прикрывали их от атак вражеской авиации.

Окончательный перелом в сражении за эти два опорных пункта произошел только после того, как на вражеский берег переправился взвод Т-34. С огромной осторожностью, ежеминутно рискуя провалиться под лед или быть уничтоженным прямым попаданием вражеского снаряда или бомбы, они преодолели Неву и принялись громить опорные пункты обороны фашистских захватчиков.

В любом наступлении любому высокому начальству хочется, чтобы подчиненные ему части как можно быстрей взломали оборону противника, разгромили его в пух и прах и вышли на оперативный простор. Это позволяло с чистым сердцем рапортовать о достигнутом успехе наверх, в Москву, в Ставку, самому Сталину.

Если же ты к тому же ещё и представитель Ставки и недавно потерпел в подобной операции серьезный конфуз, то это желание удваивалось, утраивалось и даже удесятерялось, в зависимости от напористости и самолюбия высокого начальника.

Генералу армии Жукову напористости и самолюбия было не занимать, и двухдневные бои по прорыву немецкой обороны в районе «мгинского горлышка» у него вызывали сильное неудовольствие и раздражение.

– Медленно, медленно ползете, товарищ Мерецков, – упрекал он Кирилла Афанасьевича, зло тыча пальцем в штабную карту. – Имея такие силы, что у вас есть, вы должны были вышвырнуть противника с этого пятачка и вести наступление в направлении Воскресенское и Тосно! Вы что думаете, что немцы вечно возле Мги плясать будут и не перебросят резервы для удержания Отрадного?!

Голос первого заместителя Верховного грозно прогрохотал по комнате из угла в угол, оказывая ментальное воздействие на командующего фронтом. Мерецков буквально стал меньше ростом и начал торопливо оправдываться перед Жуковым:

– Поверьте, Георгий Константинович, люди делают все возможное. Слишком крепкая оборона оказалась в этом месте у немцев. Сразу не сковырнешь. Расшатывать приходится.