Сталинградская метель - Владимир Панин

Наступило православное Рождество, когда советские подразделения захватили последние аэродромы противника, после чего счет пошел на дни и часы. Могучий удар Лелюшенко расколол «котелок», как весело называли советские солдаты окруженные части 6-й армии, на два «котелочка», северный и южный. Повторяя путь врага с запада на восток, они дошли до стен Сталинграда и соединились с 62-й армией генерала Чуйкова.

По злой иронии судьбы, сам фельдмаршал Паулюс оказался в северной части разделенного города, а его начальник штаба генерал Адам – в южной. Желая сохранить жизни своих солдат, комфронта Рокоссовский отказался от штурма последних оплотов врага, ожидая с их стороны отчаянное сопротивление. Вместо этого он приказал нанести по противнику мощный артиллерийский удар.

И вновь на берегах Волги загрохотала артиллерия, засвистели мины и снаряды, протяжно запели «сталинские органы». Целый час шел этот невыносимо долгий и страшный обстрел, а когда наступила тишина, немцы начали массово сдаваться.

Целыми толпами, с многочисленными белыми флагами, они вылезали из всех закоулков и щелей, подгоняемые страстным желанием спасти свои жизни. Вечером 10 января 1943 года со всем своим штабом сдался советским автоматчикам фельдмаршал Паулюс. А через несколько часов, но уже 11 января, сдался генерал Адам, который посчитал совершенно ненужным кончать жизнь самоубийством во имя фюрера и рейха.

Потерпевший неудачу в осуществлении замыслов операций «Марс» и «Юпитер», первый заместитель Верховного Главнокомандующего генерал армии Жуков был отправлен под Ленинград в качестве представителя Ставки. Там, правда, уже был один представитель Ставки, маршал Ворошилов, но учитывая то значение, которое придавал Сталин готовящейся на берегах Невы операции, присутствие там этих двух военачальников было вполне логично.

Оба они принимали участие в обороне Ленинграда летом и осенью сорок первого года, и Верховный посчитал их присутствие при окончательном прорыве блокады города на Неве своеобразным знаком завершения давно начатого дела.

Взвешивая и сравнивая заслуги старого и молодого полководца по защите Города трех революций, вождь неизменно приходил к выводу, что заслуг маршала Ворошилова в нем было чуть-чуть больше, чем у генерала Жукова.

На чаше весов легендарного маршала был и удачный контрудар под Сольцами, почти месячная оборона Лужской линии и отчаянная борьба с врагом на ближних подступах к городу, когда ценой огромных усилий и яростного сопротивления ленинградцам удалось остановить танки врага в пригороде Ленинграда.

Георгий Константинович Жуков превосходил Ворошилова и в решительности, и в уверенности, что он сможет отстоять город на Неве. Этого у него невозможно было отнять, равно как и удачное предугадывание действий противника, которое позволило создать на направлении главного удара немцев сильный кулак.

Однако при всем при этом Сталин точно знал, что в октябре 1941 года Ленинград штурмовали исключительно пехотные соединения вермахта. Главная ударная сила немцев в лице 4-й танковой армии генерала Гепнера уже отошла от стен осажденного города. И не получи Ворошилов ранение, Верховный не отозвал бы его из Ленинграда, а добавил бы ему в качестве помощника генерала Жукова.

После прорыва блокады Ленинграда в сентябре сорок второго года в районе Синявино и Невской Дубравки Ставка поставила перед Ленинградским и Волховским фронтами задачу по ликвидации Шлиссельбургского мешка и восстановлению контроля над всем участком железной дороги Мга – Ленинград.

Наличие с севера и юга от пробитого к осажденному городу сухопутного коридора крупных вражеских соединений создавало постоянную угрозу для советских войск потерять контроль над этим стратегически важным участком советско-германского фронта. Чем быстрее этот дамоклов меч был бы убран от шеи Ленинграда, тем скорее можно было бы наладить в него поставки продовольствия в нужном количестве и наладить эвакуацию раненых, больных, стариков и детей. Немецкая дальнобойная артиллерия и фронтовая авиация вели постоянный обстрел станции Мга и переправы в районе Дубровки, чтобы помешать функционированию проложенной там временной железной дороги.

Скорейшему полному снятию блокады Ленинграда препятствовали болота, прикрывающие с юга Шлиссельбург и Липку, а также серьезные потери, понесенные Волховским и Ленинградским фронтами в ходе сентябрьских боев. Для их восстановления требовалось время, и Ставка разумно решила подождать до декабря – января, когда мороз прочно скует болота и оденет льдом речную гладь Мги, разделявшую советские и немецкие войска.

К этому времени оба фронта пополнили свою численность в живой силе и технике, довели до нормы запас мин и снарядов и выработали совместную тактику действий в предстоящей операции. Главная роль в ней, как и прежде, отводилась войскам Волховского фронта. Они наносили основной удар как по Шлиссельбургской группировке противника, так и на Отрадное, главный камень преткновения прошлого наступления.

В свою очередь, войска генерала Говорова должны были наносить вспомогательные удары в направлении Шлиссельбурга и Ивановки с целью отвлечения внимания и сковывания войск противника.

Светлые головы Генерального штаба эту небольшую по масштабам, но огромную по своей значимости операцию назвали «Полярной звездой», однако на местном уровне командование обозначило её «Нептуном».

Подобное разночтение было обусловлено сугубо военным юмором, поскольку одна из главных целей операции заключалась в ликвидации Шлиссельбургского котла.

– Значит, будем немцев в Ладогу сбрасывать, с Нептуном их знакомить, – пошутил на встрече командующих фронтами Кирилл Афанасьевич Мерецков, и с этого момента оброненная им шутка зажила своей жизнью.

– Как обстоят дела с празднованием Нептуна? – интересовались ленинградцы. – Все ли готово?

– Все идет по плану. Искупаем, век не забудут, – бодро отвечали им волховцы, хотя ладожское направление изначально было второстепенным. Главный свой удар Мерецков наносил на юге, что не стало неожиданностью для немцев. Радиоразведка засекла активность советской стороны в районе Мги, и фельдмаршал Кюхлер заранее перебросил дополнительные силы в район так называемого «бутылочного горлышка».

Возможного наступления противника немцы ждали, готовились, но совершенно не угадали его направление главного удара. Основываясь на сообщениях, поступивших от агентов, заброшенных в тыл советских войск на Волхове, штаб группы армий «Север» пришел к выводу, что готовящееся наступление противника будет более масштабным, чем оно являлось на самом деле. Советские чекисты сумели убедить противника при помощи радиоигры через перевербованных агентов, что главной целью советского наступления являются Любань и Тосно.

Сделано это было очень профессионально и убедительно и вкупе с успехом советских войск под Сталинградом выглядело вполне правдоподобно. Кипа докладных и сообщений убедила в этом фельдмаршала Кюхлера, заставив его передвинуть свои скудные резервы под станцию Мга, в тщеславной надежде взять у Мерецкова реванш за осенние неудачи и попытаться деблокировать Шлиссельбургский пятачок.