Сталинградская метель - Владимир Панин

Проводили разведку боем и прижатые к Волге соединения 62-й армии, внося свою лепту в общее дело по разгрому врага. Все шло в дело, все было направлено на победу в этой огромной и затянувшейся битве, и она наступила.

Не сразу, небольшими шажками, но она шла вперед, пробуждая в сердцах советских воинов радость и отвагу, наводя уныние и отчаяние на врагов. К концу второго дня наступления части 3-й гвардейской армии полностью прорвали оборону врага и, переправившись через Россошку, устремились по немецким тылам.

В первую очередь под удар танкового катка Лелюшенко попали немецкие аэродромы, на которых были сосредоточены запасы продовольствия и боеприпасов, которые немцы не успели отправить в войска.

Захват большей части аэродромов моментально сказался на общем положении окруженных войск. Число транспортников, добравшихся до расположения 6-й армии, резко сократилось. Свою роль в этом сыграли советские истребители, делавшие все возможное, чтобы сорвать воздушный мост снабжения солдат генерала Паулюса.

Неся большие потери от огня асов генерала Руденко, немцы были вынуждены отказаться от дневных полетов, перейдя на полеты в Сталинград исключительно в ночное время. Так как большая часть аэродромов 6-й армии была либо захвачена русскими, либо находилась под огнем их артиллерии, немцы стали сбрасывать продовольствие и боеприпасы в расположение частей вермахта на парашютах, в специальных контейнерах.

Единственным относительно спокойным аэродромом был аэродром Гумрак. Окруженный плотным заслоном зенитных батарей, он стал единственной ниточкой, по которой происходила эвакуация из котла раненых и больных.

Стоит ли говорить, какие сражения разыгрывались за право попасть на борт транспортника, чтобы вырваться из «ледяного ада», как немцы сами называли свое окружение. Чтобы навести порядок, генерал Адам был вынужден привлечь фельджандармов, которые без жалости карали любого, кто пытался без очереди сесть на самолет. Впрочем, большие суммы денег, а также изделия из золота и драгоценные камни помогали преодолеть и этот заградительный барьер.

Все, кто садился на борт «юнкерса», сразу начинали дружно молиться, прося Всевышнего уберечь их от русских истребителей, что буквально висели в воздухе все эти дни наступления. Не отставали от них штурмовики и пикирующие бомбардировщики 16-й воздушной армии. С самого утра и до позднего вечера атаковали они немецкие тылы, старательно громя оборону врага и уничтожая его живую силу.

Совместные усилия авиации и наступающих соединений пехоты привели к тому, что к утру четвертого дня наступления передовые части 3-й гвардейской армии соединились с наступающими с юга подразделениями 64-й армии, ещё раз расколов и отрезав друг от друга окруженные немецкие силы.

Но не только успех сопутствовал буквально прогрызшей с севера на юг оборону врага армии генерала Лелюшенко. Добились успеха и соединения 57-й, 21-й и 65-й армий, наступавших с запада. Ненамного, но они сумели оттеснить немцев от Дона, увеличив расстояние между войсками Паулюса и Манштейна.

Тем временем отношения между двумя немецкими полководцами оказались на грани разрыва. Получив от фюрера в качестве утешительного подарка звание фельдмаршала, Паулюс наотрез отказывался идти на прорыв, требуя, чтобы это делал Манштейн.

Перепалка между фельдмаршалами длилась все три дня советского наступления и в итоге так ни к чему и не привела. Привыкший выполнять свой долг до конца, не слушая благоразумных советов начштаба генерала Шульца, Манштейн до последнего стоял под Сталинградом, надеясь на чудо, и оно, казалось, произошло.

Оказавшись к концу третьего дня сражения в новом окружении, командующий соединениями 4-й танковой армии генерал Йост посчитал себя свободным от подчинения Паулюсу и обратился к Манштейну за помощью. Йост выразил готовность идти на прорыв из котла и за считаные часы получил указание, где следует наступать.

Благодаря тому, что площадь котла была ограничена и что наступающие с запада советские войска не вели активных боевых действий ночью, Йост сумел быстро создать ударный кулак, который утром следующего дня пошел на прорыв.

Узнав о действиях генерала Йоста, фельдмаршал Манштейн пришел в восторг, который продолжался не слишком долго. Вместе с Йостом в наступление перешла и 2-я гвардейская армия генерал Малиновского. Используя слабые румынские фланги, советские дивизии потеснили соединения группы армий «Дон», и Манштейн был вынужден отступить от берегов Мышковы.

Насмешница Судьба жестоко посмеялась над фельдмаршалом. Призывая окруженные части к прорыву, он не смог поддержать их действия. Когда ценой огромных усилий и потерь войска генерала Йоста достигли берегов Мышковы, там никого не было. Подвергаясь непрерывным ударам с земли и воздуха, рвущиеся из котла соединения смогли дойти до Аксая в надежде встретить там Манштейна, и вновь разочарование.

Под мощными ударами Малиновского немецкие войска отошли к Котельникову, откуда начали свое наступление на Сталинград. Сколько погибло и сколько застрелилось от безысходности на берегах Аксая, никто не знает, однако именно здесь произошел раскол среди тех, кто сумел вырваться из котла.

Отсутствие продовольствия, медикаментов и боеприпасов, бескрайние снежные степи, по которым гуляли ветер и мороз, а самое главное – отсутствие веры в благополучное завершение операции, породили сильнейшую апатию.

– Мы вырвались из Сталинградского котла! Мы дошли до Мышковы, дошли до Аксая, и оказалось, что все это было напрасно! Манштейн бежит от русских, как черт от святой воды! К чему все эти мучения?! Ради чего?! Чтобы пропасть без вести в этом ледяному аду?! – кричали солдаты, и у командиров не находилось слов для оправдания или поддержки. Наоборот, многие офицеры были согласны с ними и выражали сомнение в целесообразности сопротивления.

– Мы честно выполнили свой долг перед фюрером и фатерляндом. Никто не может упрекнуть нас в трусости или измене, но всему есть предел. Поэтому между смертью и пленом мы выбираем меньшее зло, позволяющее сохранить нам свои жизни, – говорили они генералу Йосту, и тот не нашел в себе сил их осуждать.

– Я не имею права упрекать вас в вашем выборе или поддерживать его. В эту трудную для всех нас минуту каждый должен сделать свой выбор: попытаться догнать отступающего Манштейна или остаться здесь и сдаться на милость большевикам. Да поможет вам Бог сделать правильный для себя, – объявил генерал, выбор которого из-за полученного в ногу тяжелого ранения был очевиден. – Что касается меня, то я принял решение остаться с ранеными и больными. Но не ради спасения собственной жизни, а чтобы попытаться спасти их жизни, используя свое высокое звание генерала. Молю Бога, чтобы мне удалось уговорить русских проявить гуманность ко всякому, кто в ней нуждается и не может защищаться.

После того как солдаты и офицеры приняли для себя последнее решение, все те, кто не желал сдаваться, под командованием полковника Беста двинулись на запад, желая только одного. Либо вопреки всему добраться до своих, либо с честью пасть с оружием в руках, забрав с собой как можно больше большевиков.