Гамбит Айвенго - Саймон Хоук

Лукас кивнул.

– Понимаю. Не могу сказать, что я поступил бы так же на твоем месте, но это не имеет значения. Имеет значение то, что ты ввел его в заблуждение. Ты заставил его думать, что мы все еще можем что-то сделать, чтобы проскочить эту хрень живыми. Только это не так, да?

– Не обязательно, – сказал Финн. – У нас все еще есть шанс. У нас есть. У Хукера, боюсь, нет ни малейшего шанса.

– Что-то я не вполне понимаю.

– Ладно, тогда по-быстрому, они могут вернуться в любую минуту. Время – это жидкость. Все, что ею не является, это наше субъективное отношение к времени. С этой точки зрения время словно река. Ты можешь взять, скажем, булыжник и уронить его в эту реку. Он создаст некоторые завихрения, которые рассеются, скажем, в двухстах ярдах ниже по течению. Для того, чтобы существенно изменить течение реки или расщепить время, тебе придется воспользоваться значительно более существенным фактором. Скажем, в каком-то месте отклонить реку и разделить ее.

Теперь представь, что ты – молекула воды. Твое отношение к этой реке сугубо субъективное и зависит от твоего положения относительно течения. Если ты двигаешься с водой до точки, за которой река была отклонена, до того, как она была отклонена, то это на тебя не повлияет. Однако, если бы я набрал из этой реки чашку воды, в которую бы угодила твоя маленькая молекула, и вылил бы тебя обратно в точку выше по течению от разделения, то это разделение могло бы на тебя повлиять.

– Значит, мы не можем быть атакованы в нашем абсолютном прошлом, – сказал Лукас. – Ирвин не может убить меня вчера, и рассчитывать, что это уничтожит меня здесь и сегодня.

– Все верно, – сказал Финн. – Ты не можешь выстрелить в точку, находящуюся на пять метров позади тарелочки, и рассчитывать, что она разлетится. Что с нами случилось, то уже случилось. Это абсолютно. Независимо от того, что Ирвин вытворяет в прошлом, это не повлияет на нас здесь и сейчас. Это повлияет на прошлое в той точке, где произойдет разделение течения времени. С этого момента будущее будет развиваться по совершенно другому сценарию, привязанному к тому моменту, когда течения времени в конце концов сольются. Ирвин может убить нас только в параллельном течении времени, если он попытается нас атаковать в нашем прошлом. Так что наша работа заключается в том, чтобы не позволять ему создавать параллельные течения времени. Если он сможет создать разделение, это повлияет на будущее. И это опасно. Та игра в русскую рулетку, о которой говорил реф. В этом отношении его судьба предопределена. Если нам удастся остановить Ирвина, если предположить, что настоящий Ричард Плантагенет еще жив, и мы сможем его найти, тогда у нас будет возможность вернуться в плюсовое время с Ирвином, оставив настоящего Ричарда на троне. В этом случае его нужно будет обработать, чтобы он забыл о вмешательстве Ирвина в его жизнь. Это запросто. Но тогда нам нужно будет вернуться к моменту сразу после отправки Ирвина в прошлое, чтобы не создавать парадокса в отношении нашего собственного опыта. Нам надо восстановить статус-кво нашей собственной истории. Тем не менее, вероятность такого варианта практически нулевая. Я готов поставить свою жизнь на то, что Ирвин убил настоящего Ричарда, чтобы улучшить свои шансы на успех. В этом случае мы должны убить Ирвина и позволить нашему рефери стать Ричардом и действовать таким образом, чтобы сохранить течение нашего времени. Во избежание образования парадокса ему предстоит умереть так, как умер Ричард.

– Так что нам делать с Хукером? – произнес Лукас.

– Хукер обречен, – сказал Дилейни. – У нас все еще есть шанс, потому что Ирвин не показал нам наши судьбы. Пока не показал. Он знает о Хукере. Он знает о тебе. Он может знать, а может и не знать обо мне и Джонсоне. Но тот факт, что нам представили труп Хукера, означает, что Хукер должен умереть, потому что если он выживет после того момента, когда Ирвин его убил, предполагая, что его убил именно Ирвин, то это будет означать, что он никогда не умирал и его не переносили в это время. Что он никогда не видел свое мертвое тело. И это изменит то, что с ним произошло. Это образует парадокс, и мы, так получается, разделим течение времени. Нам придется позаботиться о том, чтобы Хукер был убит с помощью удавки.

– Но нам не известно, когда это должно произойти, – сказал Лукас.

– Верно, мы не знаем. Если нам повезет, мы не сможем этого предотвратить.

– Повезет?

– Если сравнивать с альтернативой, то да.

– Какой альтернативой?

– Ну, есть вероятность того, что для предотвращения парадокса нам придется убить нас самих. И в этом случае… кто из нас вызовется добровольцем?

Шервудский лес был полон тишины и безмятежности. Финн и Бобби шли все утро, и теперь, в полдень, они остановились, чтобы отдохнуть на обочине дороги, которая по сути была чуть шире узкой тропы, петляющей по лесу, и достаточно широкой, чтобы две лошади могли двигаться бок о бок. Впрочем, у них не было лошадей. Они путешествовали пешком, не торопясь. В течение долгого времени оба мужчины шли молча, раздумывая о последних событиях, особенно о том, что произошло в шатре Лукаса Приста. Атмосфера Шервудского леса способствовала спокойному размышлению. За все утро они не встретили других путников. Это была пасторальная сцена, тишину которой нарушало только пение птиц и случайный суетливый шорох какого-то маленького животного, несущегося сквозь кусты, испуганного их присутствием. Ветви деревьев образовали навес, сквозь который струились лучи солнца, покрывая землю пятнами света и тени.

Финн подстрелил кролика и освежевал его. Они зажарили его на вертеле и запили дешевым вином, вкус которого оказался лучше ожидаемого. В другое время и в другом месте это могло бы показаться примитивным и неудовлетворительным обедом, но в Шервудском лесу это казалось настоящим пиршеством.

Финн прислонился спиной к большому дубу и зажег сигарету. Что было грубым нарушением всех правил, но их обоих это не волновало. Там некому было их увидеть, поэтому они передавали друг другу драгоценную сигарету, на всякий случай пряча ее в руках и оставаясь поближе к огню, чтобы дым было труднее заметить постороннему глазу. Финну удалось протащить несколько сигарет с их тренировочной базы на острове, и он планировал их расходовать с величайшей осмотрительностью. Они курили в тишине, оба молчали, пока все не закончилось. Затем Финн оторвал фильтр, порезал его на кусочки и бросил то, что осталось, в костер, который почти догорел. Закончив, он опять прислонился с стволу дерева и закрыл глаза.

– Финн? – сказал Бобби.

– Мммм?

– А если Хукер все поймет?

Финн вздохнул.

– Есть такая возможность, но не думаю, что у него получится.

– На стоит его недооценивать только потому, что он совсем зеленый, – сказал Бобби.

– Нет, я другое имел в виду. Это прозвучит чертовски холодно, но я не думаю, что он все поймет, потому что он просто хочет жить. Когда ты уже предрасположен к одному состоянию, твой мозг будет стремиться избегать любых возможных альтернатив.