Гамбит Айвенго - Саймон Хоук

Многие рыцари приняли участие в крестовых походах, часто они сообщали об этом с помощью креста на нагрудниках и щитах. Андре также заказала оружейнику эмблему в виде креста, только не такого, как у крестоносцев. Оружейник предложил ей крест из королевских лилий и переставил цвета крестоносцев с красного на белом на белый на красном, и так появился красный рыцарь Андре де ла Круа.

Стоя на открытом воздухе на парапете, ощущая прохладный вечерний бриз на лице, Андре задумалась о невероятной роли, которую судьба ей уготовила в этом мире.

Хотела бы она знать больше о той интриге, в которую она была вовлечена.

– Пришло время поговорить, – раздался рядом голос.

От неожиданности она вздрогнула. Еще секунду назад она была на стене замка в полном одиночестве, и вот уже незнакомец в капюшоне появился рядом с нею, словно из воздуха. Не первый раз он удивлял ее подобным образом.

– Хотел бы я научиться двигаться с такой скоростью или так тихо, – сказала она ему. – Откуда вы появились?

– Это не должно тебя волновать.

– Тогда что вам нужно?

– Ты должен сослужить мне службу. Слушай внимательно и следуй всем моим указаниям в точности. Я не приемлю отказ или неудачу. Ты…

– Я не служу вам, – сказала Андре.

– Тебя купили и тебе хорошо платят.

– Вы купили мои услуги, мой господин, но не меня. Не имеет значения кто вы – законный король Англии или сам Иисус Христос – мне все равно. Пока вы мне платите, я буду делать то, что вам нужно. В ваших интересах понять, что я могу бы запросто сообщить вашему брату о нашей сделке, если возникнут неудобства с оплатой.

– Не сомневаюсь, что ты способен жечь свечу с обоих концов, – сказал рефери, – но я располагаю средствами, на которых можно обжечься.

– Вы мне угрожаете?

– Все могут узнать, что ты – женщина.

Андре напряглась, ее пальцы потянулись к кинжалу на поясе.

– Да, мне это известно, но заверяю тебя, что никто не узнает о твоей тайне, пока ты будешь следовать моим инструкциям.

Молниеносным движением Андре выхватила кинжал из ножен и нанесла удар по… его там уже не было. Андре быстро осмотрелась по сторонам, держа кинжал перед собой. Кроме нее на парапете никого не было. Подумав, что намеченная ею цель могла упасть со стены, она перегнулась через ее край, чтобы посмотреть вниз и…

Мощные руки прижали ее к каменной кладке. Если она будет сопротивляться, то через мгновение полетит вниз. Она замерла, смирившись со своей участью.

– Это было очень глупо, де ла Круа. Твоя жизнь в моих руках, ты меня понимаешь? Я могу убить тебя в любой момент. В любой вообще. А теперь брось нож.

Кинжал улетел, вращаясь, в темноту.

– Так-то лучше.

Он отпустил ее. Она выглядела потрясенной.

– Неужели я во власти колдуна? – спросила она.

– Ты во власти Ричарда Английского.

Андре помотала головой.

– Вы не Плантагенет.

Ирвин улыбнулся.

– Может, и нет. Но я им стану. А теперь слушай внимательно, вот твое задание…

Последний день турнира был традиционно отведен под рукопашный бой, имитацию сражения для развлечения публики. Подобные сражения очень нравились зрителям, ведь они содержали все элементы реальной войны. И в этот раз было много суеты, когда показался принц Иоанн со своей свитой, после чего королевский конюший приступил к организации представления.

Как победитель рыцарского турнира Лукас должен был возглавить одну из сторон, в то время как де ла Круа, оказавшемуся на втором месте, предстояло командовать другой. В этом событии было больше участников, чем на турнире, не столько из-за того, что это было менее сложно, сколько по той причине, что индивидуальное поражение посреди такой толпы будет не таким запоминающимся.

Предсказуемо, Буа-Гильберт оказался одним из первых, кто занял место рядом с де ла Круа, ему не терпелось сделать еще одну попытку схлестнуться с рыцарем, который унизил его в предыдущий день. Большая часть вольных компаньонов Де Брейси также приняла сторону де ла Круа, в то время как сам Де Брейси был вынужден наблюдать за происходящим с трибуны, на его плечо была наложена повязка, а его гордость тоже слегка пострадала. Впрочем, недостатка среди тех, кто пожелал биться на стороне белого рыцаря, тоже не было. Ательстан Конингсбургский и несколько других саксонцев заявили об участии на стороне зачинщиков, как и несколько норманнов, желающих проверить себя в бою с наемниками. После проведения подсчета все убедились в том, что с каждой стороны было одинаковое количество участников, и герольды объявили правила стычки.

В связи с тем, что используемое оружие было боевым, несмотря на потешную природу сражения, накладывались определенные запреты, чтобы схватка не перешла в кровавую бойню. Разрешались только рубящие удары мечом. Колоть было запрещено. Булавы и боевые топоры можно было использовать безнаказанно, в отличие от кинжалов. Выбитый из седла рыцарь, если был в состоянии, мог продолжить драться пешим с противником, оказавшимся в таком же положении, но при этом он не мог атаковать или быть атакованным конным рыцарем. Любой рыцарь, которого противник загнал на противоположную сторону, и при этом его оружие или любая часть тела коснулись ограждения, считался побежденным, а его лошадь и доспех переходили в собственность победителя. Если выбитый из седла рыцарь был не в состоянии встать на ноги, его сквайру разрешалось выбежать на арену и вытащить его с поля боя, но в этом случае он также терял лошадь и оружие. Бой должен закончиться, когда принц Иоанн бросит на землю свой жезл. Любой рыцарь, нарушивший эти правила, лишался своего оружия на месте.

Несмотря на все перечисленное, в подобном побоище все еще можно было получить травму, что не ускользнуло от Брайана де Буа-Гильберта, который намеревался основательно и точно вогнать свой боевой топор в череп белого рыцаря. Память об их схватке на турнире все еще была свежей, и он продолжал испытывать обжигающий стыд. Все, что относилось к белому рыцарю, приводило его в бешенство. Тот отказался продемонстрировать лицо и назваться; он однозначно показал себя саксонцем, объявив войну норманнским рыцарям, но чтобы саксонец одержал победу над норманнами… И, кроме всего прочего, он выбрал своей королевой еврейку, нанеся открытое оскорбление каждой норманнской даме, да и саксонским девкам тоже.

И все же, вопреки самому себе, Буа-Гильберт был вынужден признать, что от взгляда на еврейку у него перехватывало дыхание. Тамплиеры не давали обет безбрачия, в этом плане они были вполне либеральны. Буа-Гильберту был присущ здоровый сексуальный аппетит, и, еврейка или нет, эта женщина была лакомым кусочком. Отсутствие социального статуса делало ее довольно уязвимой и, несомненно, она об этом знала. Она отсутствовала на дневных гуляниях, оставив саксонскую девушку, Ровену, предводительствовать на своем месте, как она это сделала на банкете прошлой ночью. Либо еврейка решила не приходить, чтобы избежать каких-либо неловких ситуаций, либо кто-то поговорил с ней и объяснил, что ей не рады. Это раздражало Буа-Гильберта. С одной стороны, он злился на белого рыцаря за то, что тот оказал честь еврейке, а с другой он был рассержен ее отсутствием, поскольку из-за того, что ее не было рядом, шансы забраться ей между ног несколько снизились. Он был полон решимости выместить свое разочарование на человеке, который был его причиной.