Последнее слово за мной - Татьяна Полякова

Не могу сказать, что это привело его в восторг, но онпромолчал. Вскоре мы спустились к старому драмтеатру и плутали некоторое времяв лабиринте улочек, застроенных трехэтажными домами. Двенадцать лет назад яжила в нескольких кварталах отсюда. В первый день по приезде я попыталась найтисвой дом, но вместо него обнаружила новенькое здание городской администрации.

Андрей затормозил возле двухэтажного дома, выкрашенного вядовито-желтый цвет.

— Я минут на десять, — пробормотал он, точноизвиняясь.

— Не торопись, — милостиво улыбнулась я и отнечего делать принялась вертеть головой.

Прямо напротив на здании с высокой аркой красовалась вывеска«Городская справка». «С чего-то начинать надо», — подумала я и направиласьв сторону арки.

Вход в «Горсправку» был со двора. По невероятно крутойлестнице я поднялась на второй этаж, толкнула тяжелую дверь и оказалась вбольшой комнате. Три стола, вдоль стен шкафы с пожелтевшими папками, и такаятишина, точно я не в госучреждении, а в чистом поле. Я уже совсем былособралась кричать «ау», но тут боковая дверь открылась, и в комнату вошлаженщина лет сорока.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, стараясьпроизвести хорошее впечатление.

— Здравствуйте, — кивнула женщина, устроилась застолом и сказала:

— Садитесь. Что вы хотели?

— Можно узнать адрес?

— Фамилию, имя, год рождения знаете? — Онапротянула мне листок бумаги и авторучку. — Пишите. — И стала набиратьномер телефона.

— Надя, это я… посмотри… — Женщина взяла из моих руклисток и прочитала:

— Басманов Алексей Петрович, тридцать пять лет… да…Подождите секунду, — кивнула она мне, помолчала, вертя в руке карандаш, ивновь заговорила:

— Ага… нет… Отчество правильно написали? — спросилаона меня. — Может, Иванович?

— Петрович.

— Такого нет…

— Тогда, может быть, Басманова ПолинаВитальевна? — торопливо сказала я. И через минуту получила адрес: улицаБабеля, дом пятьдесят два, квартира шесть.

Именно он значился в паспорте Полины. — Они муж ижена, — заметила я, глядя на женщину.

— Нет такого в городе, — выписывая мне квитанцию,пояснила женщина. — Точнее, не прописан.

— А как его можно найти?

— В каком смысле? — не поняла она.

— Ведь где-то он прописан, я точно знаю, раньше онижили вместе, возможно, он уехал? Когда люди выписываются, они обычно сообщают,куда…

— Это вам в ЖКО надо.

— Не могли бы вы мне помочь? — собравшись с духом,спросила я.

Она помолчала, едва заметно пожала плечом и сказала:

— У нас же горсправка, а не милиция… Пропавших мы неразыскиваем.

— Я понимаю,.. — С минуту мы смотрели друг надруга.

— Можно попробовать, — вздохнула женщина. —Ноэто будет стоить дороже, и обещать ничего не могу. Ваш Басманов в паспортномстоле мог сказать, что в Москву поехал, а укатил в Урюпинск. Вот и ищи ветра вполе… Таких возможностей у меня, конечно, нет.

Я аккуратно положила перед ней купюру.

— Позвоните через два дня, — торопливо убравденьги, сказала женщина и записала номер на клочке бумаги. — Меня АллаГеннадьевна зовут.

— Спасибо, — я широко улыбнулась и покинулакомнату.

Андрей стоял возле «Форда» и заметно нервничал.

— Куда тебя носило? — накинулся на меня.

— Надоело в машине сидеть…

— И дверь не заперла, а если б угнали?

— Да я вон в том дворе прогуливалась, за машинойприглядывала…

— Приглядывала, — передразнил он, но уже вполнеуспокоился и ворчал больше для порядка. Как видно, визит прошел успешно,высокое чело разгладилось, а через несколько минут он даже принялся насвистывать. —Куда теперь? — спросил миролюбиво.

— Ты знаешь, где улица Бабеля?

— Найдем, — кивнул он.

Улица Бабеля находилась в новом районе, дом пятьдесят дваничем не отличался от сотни других подобных домов. Серый кирпич, девять этажей,застекленные лоджии.

— Ты надолго? — забеспокоился Андрей, высаживаяменя возле первого подъезда, И показал на сотовый, который лежал напанели. — Кирилл позвонить может…

— Скажешь, что мы в кафе, а я в туалет вышла… Он злофыркнул, но возражать не стал. Шестая квартира была на втором этаже — тяжелаябронированная дверь, «глазок». Я нажала кнопку звонка и долго слушалапереливистую трель.

Никто открыть не пожелал. Постояв без всякого толкунесколько минут, я развернулась, с намерением удалиться, но тут наверхухлопнула дверь. На лестнице появилась девчушка лет двенадцати и посмотрела наменя с подозрением.

— Извините, вы Басмановых из шестой квартиры незнаете? — спросила я.

— Они тут не живут… тут никто не живет, — уточниладевочка. — Давно уже.

Вы у мамы спросите, она дома. Девятая квартира…

Я поднялась на третий этаж и позвонила. Дверь открыламолодая женщина, посмотрела недоуменно, я внутренне напряглась, но узнаватьменя она и не думала.

— Извините, я по поводу ваших соседей из шестойквартиры…

— Вы из ЖКО, что ли?

— Я из горэлектросети, — лихо соврала я.

— А-а, они тут не живут, но за квартиру платят.Платежки в наш ящик бросают, их-то еще в прошлом году сломали, вся местнаяшпана в нашем подъезде, не знаю, как еще стены целы, а ЖКО до этого деланикакого. Теперь бросают все платежки нам. Я храню, вдруг хозяева спросят?

— А где они, вы не знаете?

— Понятия не имею. Они здесь и не жили. Года четыреназад приехали, ремонт затеяли, а потом — ни его, ни ее. Хотя, может, иприходят, я ж не слежу.

— А вы хозяйку хорошо знали?

— Да я ее и видела-то раза три. Доведись у подъездастолкнуться, и то не узнаю.

«Так оно и есть», — мысленно согласилась я и,простившись, вернулась в машину.