Когда на часах полночь - Виктория Вольская

– А как ты думаешь? – интересуюсь, инспектируя покупки: средство для мытья посуды, шампунь и зубная паста, щетки.

– Крис, давай сделаем так. Говори, что нужно и я снова схожу в магазин.

– Так, – взглядом обвожу пространство, – для уборки в целом нужно чистящее средство, желательно жидкое, тряпки, губки, для стирки порошок и таз, а лучше два, средство для мытья унитаза, ведро под мусор, постельное белье, полотенца ты уже купил, и нам нужны вещи, чтобы переодеться после душа.

– Все?

– Это самое необходимое сейчас.

– Понял. Я ушел.

– И еще кухонные полотенца купи, – кричу ему в след.

Перемываю всю купленную посуду и аккуратно раскладываю по чистым шкафам. На плиту ставлю кастрюлю с курицей. Супчик на ужин будет кстати. Нарезаю овощи, хлеб, колбасу, сыр. Все ставлю на стол. Удовлетворенно обвожу взглядом чистое помещение. Теперь и самой можно помыться. Достаю из упаковки мягкое большое полотенце и иду в ванную комнату.

* * *

Весь следующий день мы посвятили уборке. Вытирая пыль с книг в гостиной, я наткнулась на фотоальбом и с любопытством открыла его. Рассматривая черно-белые снимки присела на диван.

– Что тут у тебя? – слышу за спиной игривый голос Сережи.

Он вытирает руки полотенцем и присаживается рядом на диване.

– Вот, – растерянно закрыла книгу, стало неудобно, что я опять без спроса влезла в его личную жизнь. – Альбом.

– Не думал, что мама его здесь оставила, – удивился Сергей, открывая альбом. – Давай посмотрим вместе.

– С удовольствием. А ты закончил со стиркой штор?

– Да, и плед постирал, – гордо произносит он.

– Молодец, – присаживаюсь удобнее на диване, Сергей обнимает меня одной рукой, второй начинает переворачивать страницы.

– Это, как ты уже поняла – я, – показывает на голого мальчугана месяцев восьми.

– Да. Пухленьким ты был малышом.

– Я любил поесть, это да. А это Алена. Ей тут три годика, мы ездили на карусели. Папа впервые купил ей сладкую вату.

– А это твои родители?

Вечерний город, мужчина трепетно прижимает за талию женщину и смотрит на нее с таким обожанием и трепетом, что я засмотрелась на фото. Трудно не заметить ее эмоций, она в ответ не улыбается, взгляд печальный.

– Папу отправили в срочную служебную командировку, она провожала его. Не выносила прощаний, но всегда ездила на вокзал и провожала. А потом приезжала домой, закрывалась в спальне и плакала.

– Он часто уезжал?

– Часто, – грустно ответил он.

– А это кто? – беру в руку другое фото.

– Это друг моего отца – Сергей Юрьевич. Отец говорил, что меня назвал в честь него. Они дружили с детства, вместе служили в армии, вместе ездили в горячие точки, потом также вместе пошли служить в милицию.

– Твой отец был милиционером?

– Да. Погиб при исполнении, – в его взгляде столько боли, что я пожалела о том, что достала этот альбом. – Дядя Сережа не оставил нас после смерти отца. Помог матери купить квартиру, когда мы переехали из деревни, мне помог с распределением, когда в армию пошел. – Сергей опустил взгляд на фото. – Эту фотку они сделали, когда дядю Сережу выписали из госпиталя. Их подразделение попало в засаду, он был ранен, папа десять километров нес его на себе. Спас ему жизнь.

– А сейчас он?

– А сейчас он уже полковник Федоров. Не последний человек в этом городе. – Сергей перелистывает альбом, но следующие две страницы пусты. – Странно. Здесь были фотографии Алены. С первого сентября, первая линейка.

– Может, твоя мама забрала их с собой, когда вы переезжали?

– Возможно. Мне нравились эти фотографии. Она такая потешная была с белыми большими бантами. Они были больше ее головы. Жаль, что этих фотографий здесь нет.

– Сереж? – не свожу своего взгляда с его лица.

– Что?

– Это Сергей Юрьевич помог тебе найти убийц Алены?

Я внимательно смотрю на него, а он, опустив взгляд в пол, молчит.

– Да. Он, – наконец, произносит Сергей. – И я всю жизнь буду благодарен ему за это.

Глава 2

Кристина спит, а я не могу сомкнуть глаз. Лежу и смотрю то в потолок, то на спящую девушку. Я обманул ее. Медведица загрызла не Лютова, а одного из его шестерок. Лютов действительно застрелил двух медвежат, и медведица разъяренно шла на него. Но ей на встречу выбежал телохранитель и пока зверь рвал его на части, Лютов смылся, но не от меня. Я настиг его у реки. Лютова убил я, выстрелом в лоб, смотря в озлобленные животные глаза. В его взгляде не было страха, только ярость – дикая необузданная ярость. Нет, ни его взгляд не дает мне уснуть, а его слова. Его предсмертная исповедь не выходит у меня из головы. Я понимаю, что он мог солгать, но чем больше я обдумываю его слова, тем больше сомнений появляются в моей голове.

Например, он не мог меня вычислить. Я не оставлял следов. А он приехал со своими прихвостнями в лес, будто каждый день туда ездил. Знал дорогу. Меня сдали. И он признался в этом. Сказал, что мое фото с местом пребывания ему прислали в обычном почтовом конверте без обратного адреса. В голове не укладывается эта информация. О моем местоположении знали лишь двое, и я им доверяю, как себе: дядя Сережа и Мишка, армейский друг, который помог взломать электронную почту Кристины. Не могли они меня сдать, не могли. Значит, есть кто-то третий. Мне необходимо его найти. Но не этот факт меня сейчас заботит. Сердце бешено бьется, вспоминая другие слова Лютова:

– Ты, пацан, всего лишь пешка в чьей-то грязной игре. Ты словно марионетка, кто-то дергает за веревочки, а ты послушно выполняешь задания,– его глаза блестели от предвкушения моего «падения». – Я тут покопался в твоей биографии и нашел очень интересный факт. Загадочная смерть твоей младшей сестры.

– Не смей даже произносить ее имя своим поганым ртом, – рявкнул я.

– Я и не собираюсь. Я тебе открою один секрет: мстишь ты не тем. Сестру твою я впервые увидел, когда изучал историю твоей семьи.

Я был взбешен, ударил прикладом винтовки по его роже, сломал ему нос, кровь хлестала по лицу, а тот даже не пытался прекратить кровотечение, он гордо смотрел в мои глаза и хохотал. Стоя передо мной на коленях, он ржал.

– А я даже могу доказать тебе свою невиновность. Хочешь? Нет, не хочешь,– смачно сплюнул кровь изо рта. – Ты боишься осознать тот факт, что был не прав. Что убивал не причастных к