Победа Сердца - Алекс Кайнес

 – Господин, как же мы вас сильно ждали! Проходите, проходите, пожалуйста!

Кевин проследовал за встретившим его и его команду, что летела вместе с ним, и что как будто бы совершенно не существовала для него в данный момент, впрочем, как и всё остальное, как изнутри, так и снаружи внушающего вида внедорожника. Хотя, когда Кевин взбирался в салон, он даже смог ненадолго отвлечься от тревожных мыслей и ощутить себя совершенно как в детстве в роли любопытнейшего карапуза, который, еще не до конца понимая окружающие его законы и явления, наощупь пробовал то, что казалось ему интересным, даже в том самом случае, когда тело этого самого «первооткрывателя» могло обжечься.

– Волнуешься? – мягко хлопнул его по плечу менеджер, с которым Кевин и его команда изъездили не одну тысячу километров, – не стоит! Мы всё делаем правильно! И бояться этого острова и этих лиловокожих тоже не стоит. Хотя, кому я вообще объясняю, мой дорогой, – покачал головой управляющий, – ты ведь тоже наверняка своими корнями уходишь в этот архипелаг, в который входит и остров Змея-Утконоса? Никогда о этом не задумывался?

Кевин устало кинул взгляд на свою кожу, что разительно отличалась от светлого оттенка основной массы жителей его родного городка, и понял, что совершенно не задумывался об этом, когда ехал в это турне, и даже ранее. То есть в его голове даже не промелькнула мысль о том, чтобы попытаться найти какие-либо корни в этой стране, собственно, как и вопрос о собственном происхождении, ведь он никогда не застрагивал эту тему со своими родителями. Для него никогда не стоял остро расовый вопрос, просто скорее всего в силу привычки и незыблемости его положения, а также правил, по которым белая семья воспитывала лиловокожего мальчугана. Для него было вполне очевидно, что он был не родной, но он не находил в этом ничего предосудительного или хотя бы заслуживающего внимания, поскольку, когда он начал задумываться в сознательном возрасте о том, что, скорее всего, в его жилах течет иная кровь, которая просто так не могла проявиться у двоих абсолютно отличных от его расы людей в нескольких известных ему поколениях, то его привязанность к матери и отцу была уже настолько безусловной, что не требовала каких-либо дальнейших выяснений.

– Нет, – ответив на вопрос своего товарища по музыкальному бизнесу, сухо отозвался Кевин, одев маленькие беспроводные наушники и откинувшись на мягкой спинке сидения, когда машина тронулась, давая понять, что сейчас хочет побыть наедине сам собой и с видом на незнакомый город, что начинался с аэропорта, который стал все быстрее пробегать за окном, чтобы уступить место совершенно новым впечатлениям, зреющим внутри его души и ждущим благоприятных условий, чтобы распуститься, несмотря на временные заморозки, что сковали их стебли, что, тем не менее, были полны жизни.

Глядя в окно на джунгли, которые сдавили в своих объятиях трассу, стоило по ней уйти несколько дальше аэропорта, Кевин вновь ощутил неприятное чувство пустоты, подумав сначала, что это опять накатывает меланхолия, напрямую связанная с собственной сучьей сущностью, что разлучила его с Гвендолен и, скорее всего, заставляла его все время плясать под дудку Элен. Затем, однако, несмотря на то, что попытка побороть себя при наборе номера Элен вновь провалилась, Кевин понял, что, как это ни парадоксально, но его тоска все прошлые года, месяцы и даже часы была связана не с теми, кого он знал, но, напротив, с совершенно чужим человеком, с тем, кого он, возможно, и не встретит никогда. Ведь должен был быть кто-то, с кем хотя бы гипотетически не придется расстаться никогда-никогда? А если сейчас это произошло аж сразу с двумя персонами, то где гарантия, что тут вина целиком лежала на нем?

– Что, если я просто следовал своим чувствам, что были прописаны определенным образом, чтобы я смог встретить в итоге… – блядь, – выругался Кевин на самого себя, чем вновь привлек внимание менеджера, который, окинув своего партнера взглядом, решил не тревожить артиста.

– Я просто-напросто пытаюсь свалить свою вину на кого-то иного! Ведь даже если бы во всей вселенной существовал тот самый человек, с которым бы я ощутил действительную необходимость мифического замысла всего произошедшего дерьма и ее неотвратимость, то какова вероятность встретить его здесь?

 – Весьма и весьма большая!

– А? – отвлекшись от пролетающих джунглей, которые будто бы загипнотизировали ее, переспросила Виктория, – что вы говорили? – все еще крепко держа в голове образ того самого молодого человека, которого она, к своему собственному удивлению, не только смогла заприметить по прибытию в страну Утконоса среди всех потоков туристов, но и до сих пор сохраняла о нем память.

– Я говорила об интеграции всего архипелага в систему союза Конгресса! Ну разве это не чудесно?

– Да… – протянула Виктория, практически не слушая собеседницу, – безусловно, это был бы позитивный тренд и хороший пример для остальных… – все еще рассматривая в своей памяти лицо человека, которого юная журналиста будто бы знала всю свою жизнь, а возможно, как бы бредово это ни звучало – еще до того, как появилась на свет.

И как это вообще возможно? Одного взгляда издалека в анфас мужчины, которого она видела впервые в своей жизни, хватило для того, чтобы вся тревога, связанная с недоступностью связи с Кайлом, рассеялась, подобно клубам дыма, будто бы ее никогда и не было вовсе. И это была даже не спонтанная влюбленность, нет, не глупая наивная фантазия о герое, что ждал ее всю жизнь и внезапно нашелся на Богиней забытом острове, куда ее волею судьбы направили все силы мира, о, нет, это было удивительное, колоссальное по своей силе чувство узнавания. Это было подобно вспышке молнии, когда счастливый свидетель ее красоты, замерев, наблюдал, как лиловая вспышка сжигала все вокруг энергией своего света. Осознание же этой невероятной мощи приходит на мгновение позже, вместе с величественным громом, который заставляет каждый волос на теле наэлектризоваться от небывалого ощущения первобытного изначального ощущения блаженства и восторга, океанической радости пустоты, в которую проваливалась всем своим существом Виктория.

Осознавала она это всё только сейчас, когда уже успела удалиться от судьбоносной «заочной» встречи двух родственных душ в аэропорту, и, что самое удивительное – она не испытывала ни капельки тревоги по поводу того, что они могут никогда больше не встретиться с предначертанным в ее судьбе мужчиной, нет, что также было совершенно нехарактерно и чрезвычайно удивительно для девушки, которая, казалось бы, знала о своих чувствах всё – о том собственичестве, когда она могла приревновать совершенно незнакомого парня на улице к его же девушке, что просто проходили мимо под ручку. Подобные импульсивные мысли могли даже вдохновить Викторию, и пару раз при определенных обстоятельствах ей даже удавалось раскачать этот маятник до такой степени, что в итоге это выливалось не только в умозрительное, но и физическое знакомство, что, однако, нередко заканчивалось разочарованием и, тем не менее, то, что испытывала она сейчас, не было похоже ни на какую из ранее пережитых интрижек.