Цепи любви - Эмералд Бакли

Она была в шортах и в тонкой хлопковой футболке. Когда Грей свободной рукой обхватил ее грудь, Джессика сдавленно ахнула, но он не услышал. Глаза его были по-прежнему закрыты, а рот продолжал ласкать ее шею, то поглаживая нежную кожу языком, то слегка прикусывая зубами, отчего по телу Джессики расходились волны изысканного наслаждения.

Умом Джессика понимала, что должна оттолкнуть Грея, но ее тело отказывалось повиноваться голосу рассудка. Вместо того чтобы отпрянуть, она сделала обратное: все теснее и теснее прижималась к нему в интимном объятии. Разум приказывал отодвинуться, пока не поздно, пока Грей не проснулся и не понял, что она позволяет ему делать, более того, на что поощряет его, но тело самым постыдным образом игнорировало команды мозга.

Палец Грея принялся легонько поглаживать ее сосок, и Джессика вздрогнула, подавив рвущийся из груди стон наслаждения. Губы Грея скользнули вверх, ища ее губы, и Джессика не смогла заставить себя отвернуть лицо. Когда их губы слились, сердце ее на миг остановилось, все чувства смешались под натиском Грея. Грей целовал ее не робко и несмело, а так, как целуют близкую и желанную женщину.

Но кто эта женщина? Он целует не меня! – вдруг осознала Джессика и застыла в его объятиях. Желание мгновенно пропало, Джессика буквально одеревенела от стыда. Однако Грей все еще целовал ее, и, почувствовав ее сопротивление, он впился зубами в ее нижнюю губу. От неожиданной боли Джессика вскрикнула и резко отпрянула.

В тот же миг Грей открыл глаза и, нахмурившись, непонимающе воззрился на Джессику.

Она поспешно выпрямилась и промямлила:

– Вы сбили с тумбочки стакан с водой. Простите, если я вас разбудила.

Грей все еще хмурился, и Джессика почти чувствовала, как он судорожно пытается удержать ускользающее воспоминание, причиняющее смутное беспокойство.

Джессика заметила, что он смотрит на ее нижнюю губу. Она тут же поджала ее, пытаясь не морщиться от боли. Сердце забилось так сильно, что зашумело в ушах. Вдруг он все вспомнит и решит, будто она сама…

Грей рассеял ее страхи.

– Какого черта я здесь делаю?! – раздраженно спросил он, и Джессика поняла, что он ничего не помнит.

– Фредди сказал, что ему приснился страшный сон и вы зашли к нему, – объяснила она. – Наверное, вы уснули вместе с ним.

Грей пробурчал что-то нечленораздельное, что могло означать как согласие, так и наоборот, и спустил ноги на пол. Пробормотав под нос ругательство, он простонал:

– Господи, моя спина…

Джессика попятилась к двери. От движения рубашка Грея выбилась из брюк, обнажив плоский мускулистый живот. Грей с хрустом потянулся.

– Который час? – спросил он и, услышав ответ, выругался. – Черт, через полчаса у меня совещание! Придется позвонить секретарю и перенести его.

Грей все еще хмурился, но было ясно, что мысленно он уже на работе. Ничто в его поведении не показывало, что он хотя бы смутно помнит, что происходило в этой комнате всего лишь минуту назад. Когда Джессика открыла дверь, Грей посмотрел ей в глаза, затем опустил взгляд на губы.

У Джессики внутри все так дрожало, что было странно, как он этого не заметил. Она все еще поджимала нижнюю губу, и прокушенная кожица с каждой секундой болела все сильнее, но Джессика не смела отпустить ее из страха, что Грей увидит ранку и все вспомнит.

Она вышла из детской и поспешила вниз. На кухне Фредди ел хлопья с молоком, и над его верхней губой образовались молочные усы. Увидев Джессику, мальчик просиял и улыбнулся во весь рот.

Когда полчаса спустя Грей вошел в кухню, Джессика сидела спиной к двери. Услышав его шаги, она застыла, не осмеливаясь оглянуться. Вспомнил ли он, как целовал ее, прикасался к ней, или он спал так крепко, что ничего не сознавал?

Услышав, что он открывает холодильник, Джессика заставила себя повернуться. Сердце ее болезненно заныло: Грей выглядел бесконечно далеким и чужим. Видя его в строгом темном костюме, Джессика с трудом верила, что он… Девушка вздрогнула, напомнив себе, что вовсе не ее он целовал и ласкал с такой страстью.

Грей достал из холодильника апельсиновый сок. Видя, что он поворачивается, Джессика поспешно отвернулась и засуетилась вокруг Фредди.

– Сегодня мы тоже будем есть праздничный пирог? – спросил мальчик.

Джессика чувствовала на себе изучающий взгляд Грея и решила не поворачивать головы, но все равно залилась краской. С какой стати он ее разглядывает, будто диковинную зверушку? Искушение оглянуться и выяснить это было почти непреодолимым, но Джессика сдержалась.

Минут через десять, покончив с завтраком, Грей направился к двери, отрывисто бросив через плечо:

– Джессика, можно вас на минутку?

Она послушно последовала за Греем в холл. Значит, он все-таки вспомнил и теперь собирается потребовать от нее ответа, почему она его не остановила, почему позволила…

– По-моему, Фредди лучше больше не есть пирога, – сказал Грей. – Вероятно, именно из-за него мы оба сегодня не выспались. – Помолчав, он с укором добавил: – Честно говоря, я думал, у вас хватит здравого смысла не кормить ребенка жирной сладкой пищей!

– Я приготовила пирог по особому диетическому рецепту, в нем почти нет жира и сахара, – возразила Джессика.

Как он смеет намекать, что в ночных кошмарах Фредди виновата она?! Джессику так и подмывало сказать, что, если его всерьез волнуют страшные сны Фредди, пусть не сваливает все на ее стряпню, а лучше посмотрит на себя. Но ее настолько поразила несправедливость критики, тем более в момент, когда она ждала от Грея совсем другого, что Джессика растерялась и не нашла нужных слов.

Грей повернулся и пошел к двери. Джессика закусила губу, забыв о ранке, и тут же невольно вскрикнула от острой боли. Грей остановился и оглянулся. Когда его взгляд многозначительно остановился на ее нижней губе, Джессика вспыхнула от смущения.

– На вашем месте я бы посоветовал вашему приятелю в следующий раз быть поаккуратнее, – презрительно процедил он, открывая дверь.

Это было уже слишком, и Джессика не выдержала.

– Нет у меня никакого приятеля! К вашему сведению… – начала она дрожащим от гнева голосом, но тут же умолкла, вовремя сообразив, о чем чуть было не проговорилась.

– К моему сведению… что? – подсказал Грей.

Он снова уставился ее дрожащие губы. Джессика отвела взгляд. От волнения она дрожала всем телом, глаза расширились и потемнели. В инстинктивном стремлении ощупать ранку и одновременно умерить боль она дотронулась кончиком языка до вспухшей губы, тем самым невольно выдавая Грею, что она не привыкла появляться на людях с подобными следами мужской страсти на лице.

Губы у нее были мягкие, нежные, а припухшие, как сейчас, они казались еще более соблазнительными. Грея сковало напряжение, ноющая боль, которая терзала его с момента пробуждения, обострилась еще сильнее. Давно, очень давно не бывало у него таких вспышек мощного, прочти непреодолимого желания.