Уроки для папы - Стелла Бэгуэлл

Сама того не сознавая, Саванна крепче стиснула его руку, охваченная горячим искренним чувством: как облегчить, снять эту боль, тяжесть ответственности, что несет он изо дня в день? Ведь это мучает его!

— Вы тоже созидаете, Джо! Тоже делаете свое дело! А неудачи, ошибки — у кого их нет.

Он все смотрел на огни города и только теперь словно увидел ее рядом: она ему улыбается. Он и ожидал ее улыбки, надеялся поймать сердечность, радость в ее глазах.

— Вы так убеждены. С чего бы? — Мрачность не оставляла его. — Вы меня слишком мало знаете, чтоб делать такие заключения.

— А сколько надо времени, чтобы узнать человека? День, несколько недель, месяцев? — Она отвернулась, запрокинула голову и, опершись спиной о балюстраду, словно искала ответа в ночном небе. — Мои родители прожили вместе почти двадцать лет, но, по-моему, так и не узнали по-настоящему друг друга.

— Они были счастливы?

— На первый взгляд, пожалуй, да, были. По крайней мере разводиться никогда не собирались. Но моя мама… — девушка глубоко вздохнула, — понимаете, никогда она не была… довольна. Всегда хотела… большего. Например, иметь больше детей. Но не могла позволить себе снова забеременеть: семья наша все время переезжала из города в город. Как в таких условиях растить еще одного ребенка? Вот она все и откладывала свою мечту до лучших времен. А потом уже стало поздно: возраст, проблемы со здоровьем. — И вдруг она взглянула ему в глаза с упрямым, уверенным выражением. — А я, Джо, я научилась кое-чему на опыте своей матери. Поняла: нельзя сидеть, сложа руки и ждать, пока то, чего хочешь, само придет к тебе. Надо для себя трудиться изо всех сил, стараться! Жизнь никогда не бывает легкой и безоблачной. Моя мама могла бы осуществить желанное: тебе мил полный дом ребятишек — ну так имей его! А она ушла из этого мира, не получив того, к чему по-настоящему стремилась. Я намерена… не допустить, чтобы так случилось и со мной. И… с вами тоже, Джо.

Он проворчал что-то неопределенное и, отвернувшись от нее, стал смотреть вниз, на улицу.

— Думаете, это вам удастся?

— Во всяком случае, попытаюсь.

Что она твердо знала — так это то, что уже не оставит его наедине с его грузом, поможет ему: он должен в себя поверить и как мужчина, и как отец. И он не заразит ее бациллой своей горечи, своих сомнений.

— Не могу взять в толк: если дело, которым вы занимаетесь, вам не близко, почему вы считаете себя обязанным его выполнять?

Откуда она так много знает о нем. Что он, прозрачный, что ли? Или она видит в нем то, что еще никому не удавалось? От растерянности он опять заговорил резче, чем собирался:

— Вы не понимаете, Саванна! «Маккенн дриллинг» — дело всей жизни моего отца. Он завещал мне продолжить его. Он, если хотите знать, высказал это перед смертью, как последнее желание. Я обещал ему — и не могу отступиться.

Она опять шагнула к нему, еще раз ласково дотронулась до его руки.

— Мне говорили однажды — никогда нельзя давать обещаний умирающему. Иной раз такие обещания невыполнимы.

Невыносимое страдание, желание сделать невозможное вновь проступили на лице Джо.

— Но если умирающий — человек, которого вы любите всем сердцем? И хотите, чтобы он ушел счастливым? Я думаю… надеюсь… я исполню последнюю волю отца.

— В этом… это я очень понимаю.

— Как вы можете?.. Такие вещи надо пережить на личном опыте.

Саванна убрала руку и закрыла ею глаза; постояла так несколько мгновений — и открыла лицо. Джо был поражен: настоящая боль — вот что он видит. Это впервые с тех пор, как он познакомился с ней.

— Я и пережила на личном опыте, Джо. Я потеряла человека, которого любила. Он тоже хотел, чтобы я дала ему обещание, но я не смогла.

«…которого любила»… Эти слова взволновали Джо до глубины души. Представить себе Саванну, убитую горем, — трудно, выше сил. Она и сказала-то это так спокойно; она всегда смеется, она так прекрасно улыбается… Он был уверен: эта девушка жила безоблачно, не перенесла еще в жизни никакого горя.

— Кто он был? — не удержался Джо от вопроса.

Она молчала, уставившись на носки своих белых туфель на высоких каблуках.

— Мой жених, Терри. Автомобильная катастрофа… за месяц до того, как мы должны были пожениться. Травма головы. Через две недели он умер, почти не приходя в сознание. — Она остановилась перевести дыхание.

Он ясно понимал — ей мучительно трудно вспоминать о своей утраченной любви. Надо отвлечь ее, пусть не говорит больше ничего! Но в глубине души он жаждал знать, что ее трогает, на что она надеется, о чем мечтает… Любая мелочь ее личной жизни ему интересна, он это чувствует — как и то, что рискует лишиться своего привычного полусонного внутреннего покоя.

— Я все время была с ним рядом. Иногда он силился вернуться… начинал что-то бормотать. Я разобрала: он молил, чтобы я пообещала — не буду убиваться от горя, найду другого человека и свяжу с ним свою жизнь. — Она потрясла головой и тихо улыбнулась. — Я не пообещала — невозможно было. Тогда — нет. Может, лучше бы солгать, облегчить ему… Но не знаю, как бы смогла с этим жить.

Джо вдруг понял: все, что раньше казалось таким значимым, потеряло для него всякий смысл. Господи, что с ним происходит? Как могла эта женщина сделать с ним такое? Он ведь знает ее всего несколько дней.

— Мне так жаль, Саванна, что вам пришлось через такое пройти.

Но когда она подняла глаза, в них уже не было боли.

— И я вам очень сочувствую, Джо, — вы потеряли отца. Но он в вас больше не нуждается. И сейчас время жить для себя и для Меган.

— По-вашему, это так просто?

Внезапно широкая улыбка озарила ее лицо — будто все тяжелое, что осталось в прошлом, теперь не тяготило ее, отпустило на волю. Глядя на нее, он представил: вот они танцуют с ней в темноте и ее смех проникает в него, разливаясь внутри, как тает теплый, сладкий мед… Он давно отвык от всего этого, он забыл, как надеются…

— Ну конечно, Джо. Стоит лишь прислушаться к собственному сердцу.

Бессознательно он приблизился к ней, дотронулся до ее лба, нежной руки, обхватил пальцами ее щеки, подбородок…

— Вот теперь я уверен, как никогда, что прислушиваюсь к нему.

Что-то теплое, незнакомое мелькнуло в ее глазах, когда она положила ладонь ему на грудь.

— В чем дело, Джо? Вы же всегда избегали этого.

«Должно быть, она права», — думал Джо, ощущая, как бешено колотится его сердце, пока рука стремится поймать биение ее сердца, опускаясь все ниже и останавливаясь там, где начинается, в вырезе белого воротника, ее грудь.

— А ваше сердце, Саванна, — жива ли еще в нем та любовь?

Прикосновение его руки обжигало ей кожу. По ее устремленному на него затуманенному взгляду и без слов ясно: она избавилась от боли прошлого.