Седьмой гном - Маша Ловыгина

— Так один бидон только привозят сейчас. Народу-то никого почти не осталось, кому возить? — вздохнула продавщица. — Закрою я эту богадельню. Надоело зазря валандаться. Летом еще куда ни шло, а зимой… — она махнула рукой. — На новогодние каникулы народ приезжает, так с собой все везет. А те, кто на постоянке, тоже все в Добринске закупают. Вы к кому приехали?

— Я… — Сима скользнула глазами по полупустым полкам, — А картошка у вас есть?

— Смеетесь, что ли? — выпучила глаза продавщица. — Вон пироги с картошкой берите, три штуки осталось. Сама пеку. Что не продаю, мои съедают. А уж что им не лезет, свиньям скармливаю, — хихикнула она. — С утра два поезда по пять минут стоят. Кто не успел, тот опоздал!

— Дайте гречку, пожалуйста, и хлебные палочки. Еще мясной паштет, — Сима достала кошелек и перебрала купюры. — Две банки. А вот это что, — она перегнулась через прилавок, — молоко?

— Концентрированное, — кивнула продавщица. — Давно стоит, никому не надоть. В начале поселка козье можно купить, если хотите. Бабка Галя торгует. К ней из города за ним приезжают. Только надо с вечера заказывать, чтобы свежего утром взять. Вы из какого дома?

— Я не живу здесь, просто… посмотреть хотела. Может, на лето дачу снять, — покраснела от собственного вранья Сима.

— А… ну не знаю, смотрите, конечно. Река у нас мелкая, лес далековато. В той стороне дома старые, участки еще при Брежневе давали, — махнула она рукой. — Я там никого не знаю. Уж, поди, не по одному хозяину сменилось. А те, кто поближе живут, семейные, вроде. К ним и так из города толпой родственники едут. Но если вам надо, я могу поспрашивать, — предложила она. — Вы телефон свой оставьте!

— Да мы разные места смотрим, прицениваемся, — заторопилась Сима. — И сейчас вот поедем…

— С мужем, что ли?

— Да… с мужем, — вздохнула Сима. — Вернемся поздно, в магазин уже не захочется идти.

— Понятно. Ну так что, заберете? — продавщица покрутила в руках железную банку с молоком.

— Возьму, — кивнула Сима. — Жаль, что у вас картошки нет. Мне бы на суп и пюре…

Женщина хмыкнула и качнула головой:

— Что же это у вас дома, и картошки нет?

— Нет, — шмыгнула носом Сима.

— Ну ладно, продам я вам мешок, так и быть… — продавщица снова выглянула в окно. — Свойская. Урожай хороший был, так у меня излишек. За тыщу мешок отборной. Берете?

Сима вспыхнула и торопливо проговорила:

— Нам хранить негде, ни сарая, ни подпола нет. Испортится.

— Ой, горе какое! — то ли в шутку, то ли всерьез, воскликнула продавщица. — И как вы в городе живете? Картошку поштучно покупаете? Не понимаю… Ладно, — она сложила покупки Симы перед собой и привычно защелкала деревянными кругляшами счетов, игнорируя кассу. — Хоть пять кило возьмешь?

— А сколько это будет стоить? — покраснела Сима.

— Так говорю же, свойская. По полтиннику! Как от сердца отрываю.

— Да, я бы взяла. Только мне идти уже надо, тороплюсь… — посматривая на дверь, занервничала Сима.

— Так я рядом живу! Сейчас закрою и пойдем.

Сима отсчитала деньги и стала рассовывать по карманам покупки.

— Муж-то у тебя где? — спросила продавщица, стаскивая замызганный халат.

Сима отвела глаза, пытаясь придумать что-то вразумительное.

— В машине поди сидит? — ответила за нее женщина. — Вот все мужики такие — баба за картошкой, а он за ложкой! Ой же ж…

У Серафимы уже скулы сводило от нервного зуда. Перед глазами было только личико Илюши, а в ушах его голос. Продавщица все что-то говорила и говорила, но Сима совершенно не понимала, о чем. Ей уже было и не до картошки, и не до чего, лишь бы поскорее оказаться рядом с сыном.

Дом продавщицы действительно стоял неподалеку. Она довольно быстро вынесла пакет картошки, словно он уже был готов к продаже. Впрочем, даже если это было и так, Сима очень обрадовалась данному факту.

— Капуста есть, квашеная, масло постное, — перечисляла женщина. — Моченые яблоки, мед.

— Мед? — встрепенулась Сима. — А дорого? — В ее кошельке наличкой оставались последние триста рублей.

— Да не, недорого, — отмахнулась продавщица. — Четыреста пятьдесят за литр.

Сима отрицательно покачала головой:

— Простите, но у меня не хватит… Я потом приеду. И обязательно… — Глаза ее опять заслезились, губы задрожали.

«Илюше бы меду как раз хорошо было…»

Женщина молча посмотрела на нее, а затем потопала обратно в дом. Сима перехватила пакет, вздохнула и торопливо зашагала к калитке.

— Эй! — раздалось следом.

Женщина стояла в дверях, протягивая маленькую пластиковую баночку из-под майонеза и сверток.

— Распробуешь, приезжай!

— Спасибо большое, но… — Сима жалко улыбнулась и затопталась на месте.

— Да что я не вижу, что ли, — пробурчала женщина, — что мужик у тебя дерьмо, прости господи. Разве ж баба за хорошим мужиком такая тощая и хилая будет? На, бери. И пироги бери! Мои свиньи и так хорошо питаются.

Отказываться было глупо.

Когда дверь захлопнулась, Сима поспешила обратно. Ей было горько и страшно от того, что все это происходит с ней. Давясь слезами, она неслась обратно тем же путем, стараясь держаться деревьев и заборов. Молясь, чтобы никто не встретился на ее пути.

«Ничего, ничего… Я что-нибудь обязательно придумаю!» — билось в висках и разливалось горячей лавой на сердце.

Ноги так замерзли, что Сима почти их не чувствовала. За городом мороз был гораздо сильнее и злее, и кажется, в эту ночь зима наконец-то собиралась полностью войти в свои права…

В гостиничном номере практически ничего не изменилось, лишь экран телевизора, висевшего напротив кровати, кажется, стал чуть шире, и к графину с водой добавился электрический чайник. Все-таки люкс, с какой бы натяжкой это не выглядело и не звучало.

Чердынцев прошел в комнату и положил сумку поверх казенного покрывала. Звук открываемой молнии окончательно вернул его в реальность. Поставив телефон на зарядку, Макар заставил себя по-быстрому принять душ и натянуть трикотажные брюки и футболку. Пить воду из графина он побрезговал, а потому достал дежурную бутылку минералки из мини-холодильника и с наслаждением сделал несколько глотков.

Через раздвинутые шторы Макар смотрел на огоньки проезжавших вдалеке машин и белеющие сквозь сумерки деревья. За эти пять лет городской пейзаж, вероятно, совсем не изменился, но сейчас, сквозь гостиничное окно, Чердынцев видел его впервые. А все потому, что в тот вечер он не обращал внимания ни на что, кроме девушки, которая вдруг оказалась рядом. Их встречу можно было бы назвать сомнительным приключением, случайной интрижкой и, расскажи ему кто-то о подобном, Макар именно так и считал бы, но… Разве можно забыть умопомешательство и дикую страсть, которые однажды лишили его здравого смысла? Впрочем, есть ли здравый смысл у мужчины в двадцать один год, когда дело касается красивой девушки?