Седьмой гном - Маша Ловыгина

"Вцепилась в горло старухи, чтобы выпытать что-то у нее? Искала драгоценности или деньги? Да, пускать в свой дом чужих людей чревато… Что может заставить человека пойти на такое? Особенно женщину, мать? Бедственное положение? Возможно… — Макар покачал головой. — Горецкая могла и просто довести ее до ручки, это она могла…"

Если бы Чердынцев услышал подобную историю просто от кого-то из знакомых или по телевизору, то, разумеется, не стал бы копаться в ней, а просто осудил преступника. И сейчас он не оправдывал поступок домработницы. Мотив преступления был так очевиден, что другого не приходило на ум. Выражаясь словами известного киногероя, хотелось сказать: преступник должен сидеть в тюрьме! И, собственно, точка. А вот ребенок не виноват, и его искренне жаль. Что его ждет? Детский дом? Нет, дети не заслуживают подобной участи. Почему же родители не думают о том, что творят?! Если бы каждый…

— Дядя, привет!

Макар вздрогнул и, опустив глаза, увидел девочку, с ног до головы заляпанную снегом. Из-под меховой шапочки торчал край еще одной, потоньше, а тяжелые от наледи рукавички свисали из рукавов комбинезона почти до земли.

"Я за всю жизнь, кажется, столько детей не встретил, сколько за один сегодняшний день…"

— Привет, — Чердынцев покрутил головой в поисках взрослых.

Склонив голову, насколько позволял намотанный шарф, пигалица смотрела на него и радостно улыбалась.

— Светка! — окликнули девочку с горки. — Ну-ка иди сюда! Сейчас получишь у меня! Нельзя с чужими дядьками разговаривать!

Один из мальчишек отделился от компании и понесся в сторону Чердынцева. Макару даже показалось, что парнишка вознамерился сбить его с ног, поэтому он просто поднял руки, показывая свои самые добрые намерения.

— Это знакомый дядя! — девочка утерла нос ладошкой и топнула ногой.

Мальчик остановился в двух шагах от Макара и схватил Свету за конец шарфа. Потом воинственно посмотрел на Чердынцева. Но уже через секунду взгляд его изменился и стал удивленным.

— А я вас узнал! Вы нам пирожные купили в кафе!

И тут Чердынцев удивился.

— Ну надо же! — воскликнул он, протягивая мальчику руку. — Привет! А вы здесь живете?

— Ага, — рука паренька была холодной и мокрой. — Вот в этом подъезде. На первом этаже.

— Вот это да! А вы случайно не знаете… — начал было Макар.

— Светка, Дима, ну-ка марш домой! — в форточке показалась голова их матери. Светлые волосы свесились на одну сторону, когда она повернулась лицом к детям и Макару.

— Здравствуйте! — ошалело поздоровался Чердынцев с женщиной из придорожного кафе.

Белокурая голова скрылась, а уже через пару минут дверь подъезда распахнулась, явив мать Светы и Димы в накинутом на халат пуховичке. Обутая в домашние тапки, она осталась за порогом, разглядывая Макара.

— Вы? — ее светлые брови приподнялись, а губы дрогнули в улыбке. — Надо же… — потоптавшись на месте, она обратилась к детям: — Чего стоим? Кого ждем? Сказала же, марш домой!

— Ну, мам! — закатил глаза мальчик. — Ведь только вышли!

— Два часа назад! — отчеканила она. — Сопли уже к подбородку примерзли!

— Да бли-и-ин! — Дима поплелся к подъезду, продолжая тянуть за собой сестру за шарф.

— А вы к кому? — спросила блондинка, отцепляя дочь от сына и отвешивая тому подзатыльник.

— Понимаете, я ищу одного человека… Женщину. Дело довольно щекотливое, я бы даже сказал, криминальное…

— О как! — растерялась блондинка. Приподняв одну ногу, она прижала ее к другой.

— Вы замерзнете, — сказал Чердынцев и ухватившись за дверь поверх ее головы, заставил женщину отступить вглубь подъезда.

— Простите, что не приглашаю в дом, — она стянула полы пуховика и с некоторым подозрением посмотрела на Чердынцева. — Мы только приехали, дома бардак. Пока готовила и прибиралась, детей гулять отправить пришлось. Сейчас накормлю и спать уложу. Устали мы очень. С похорон… —

— Я понимаю, — кивнул Макар. — В общем, я ищу Серафиму Жданову. Мне сказали, что она живет в этом подъезде.

— Симу? А вы ей кто?

— Никто. Я родственник Амалии Яновны Горецкой, актрисы. Она умерла пару дней назад. При очень странных обстоятельствах. А Жданова работала у нее домработницей. И сбежала, когда…

— Сима?! — женщина отшатнулась и схватилась за перила. Полный непонимания и тревоги, взгляд ее устремился в сторону.

— Вас как зовут? — спросил Макар и тут же представился сам: — Макар Чердынцев.

— Валентина… — растерянно произнесла блондинка.

— В полиции сейчас полным ходом идет расследование, ее уже ищут. А я подумал, может быть кто-нибудь видел ее, знает, где она может скрываться?

Валентина помотала головой и приложила ладонь ко лбу.

Дверь квартиры приоткрылась, и в проеме показались два красных любопытных носа.

— Мам?

— Ну-ка брысь! — зашипела на них мать, и когда дверь захлопнулась, посмотрела на Макара таким взглядом, что его пробрало до печенок. — Я не знаю, почему вы решили, что Сима может быть причастна к такому… такому…

Грудь ее тяжело вздымалась, но Макар терпеливо ждал того, что она скажет.

Облизав пересохшие губы, Валентина поднялась на одну ступеньку.

— Я никогда… Слышите? Никогда не поверю, что Сима способна на что-то плохое. Никогда! И никто не сможет убедить меня в обратном! — она поднялась на площадку и ухватилась за дверную ручку. — Конечно, я понимаю, что вы чужой человек и не знаете того, что знаю я. Но поверьте, Сима совершенно ни при чем!

— Тогда, где же она? Что скрывает? — настойчиво спросил Макар. — Поверьте, я всего лишь хочу узнать подробности той ночи, когда умерла Горецкая.

— Я не понимаю… Какая Горецкая? О чем вы вообще толкуете? Сима же работает в… в… — она потерла виски. — Никак не вспомню название. Она говорила мне… Что-то ей на бирже предложили, в свободном графике… У нее же ребенок маленький, она не могла! И потом, она неделю меня подменяла — в саду снег чистила. — Валентина выдохнула. — Бред какой-то, честное слово. — Открыв дверь, она крикнула внутрь квартиры: — Дима, суп наливай! Света, проследи, чтобы руки были чистые! — затем сказала уже почти ровным голосом: — Я вам еще раз повторяю: вы что-то напутали.

— В полиции разберутся, — Макар прошагал мимо Валентины, поняв, что ничего конкретного от соседки Ждановой он не добьется, и совсем не ожидал получить тычок в спину. Развернувшись, он уставился на Валентину с высоты своего роста и увидел ее покрасневшие глаза.

— Что же вы за человек такой? Кажется, я в вас ошиблась. И если бы могла, то отдала бы вам эти чертовы пирожные обратно!

— Я не ем сладкого, — хмыкнул Чердынцев. — Может быть вы и в отношении вашей Симы ошиблись? — Он поднялся выше и, протянув руку, нажал на кнопку звонка. Прислушавшись к трели, не уловил больше никаких звуков.