Наследник - Юрий Борисович Андреев

А она на полном серьёзе:

— Его, как и Моцарта, Господь даром провидения одарил.

Я разозлился:

— Любой пьяный такой околесицы ещё больше нанесёт, ты его только попроси.

— Если ты о «Чёрном человеке», то это не околесица, а посланник его alter ego, по-русски второго я. В каждом из нас он до поры спит, а в назначенный час является на свет Божий. Сумеешь осознать и покаяться, значит останешься человеком, а нет…

— А «Москва кабацкая»? Мне товарищ тетрадку давал почитать, там похабщина одна!

— Ты ещё молод, со временем вместо слов сокрытый смысл начнёшь понимать. Московский люд её, словно покаяние, принял в послереволюционном похмелье. Когда Сергея в Питере повесили, его вовсе в мученики возвели. Шутка ли, самоубийцу на православном кладбище, пусть даже и в ста шагах от церкви, всем миром похоронить…

Тут я растерялся и бабу Клаву и так осторожно спрашиваю:

— Откуда ты обо всём этом знаешь?

— Сидельцы рассказывали, из тех, кто после смерти вождя вернуться в родные места смог. Помнится, один ещё приговаривал всё: «Сначала в душе своей разберись, и тогда поймёшь, что ищешь вокруг»…

— А к тебе самому Чёрный человек никогда не являлся? — испытывающе посмотрев на мужа, внезапно поинтересовалась Юлька.

Павлик замялся: «Неужели она с самого начала знала,… или только недавно подсказали?» — и, чтобы не встречаться взглядом, отвёл глаза.

Таганская площадь стала потихоньку пустеть. Лишь в самом её центре под отцветшими каштанами раздавался хриплый голос барда из переносных магнитофонов, и теснились наиболее его рьяные почитатели.

— У меня такое чувство, — внезапно произнесла Юлька, — будто сегодня где-то наверху лопнула струна, и теперь наша беззаботная жизнь покатится под откос.

XVI

Дома Женьку поджидал очередной сюрприз. После долгой отлучки в квартиру внезапно нагрянул сын. Вид у него был не вполне уверенный.

— Пап, не возражаешь, если немного поживу с тобой и Ленкой? Со своей девушкой рассорился окончательно, мы с ней совершенно разные люди, я и с фирмы её отца ушёл.

В ответ Плесков потрепал сына по копне светлых прямых волос. «Матушкина порода», — мелькнуло в голове ненароком.

— Лучше это понять раньше, чем позже, — рассудительно заметил он. — Чем думаешь заняться?

— Пока на перепутье, — Лёша по-детски, как прежде, с надеждой посмотрел на отца.

«Только собрался расставлять точки над i, а тут семья собирается. Для полноты счастья только Алевтины не хватает, — вздохнул про себя Плесков. Он бросил осторожный взгляд на сидящих друг против друга брата и сестру. — Оба уже взрослые, его дети. Лёшке вообще под тридцать и по-прежнему просит о помощи. Корить Алевтину за то, что держала обоих подле своей юбки, и они выросли неприспособленными к жизни? — Кто ж мог предполагать, что страна развалится?

— За бугорок пробовал податься? Слышал, там наши ребята нарасхват. Съездил бы на годик-другой, на мир посмотрел. Не понравится — вернешься. Давай позвоним дяде Саше, — предложил он.

Сын равнодушно пожал плечами:

— У нас полгруппы в Штатах. Устроились программистами, кто как. Я в этой науке ни бум-бум. К тому же, надо язык заново вспоминать, а там опять начинать с нуля, — по — щенячьи оскалившись, он бросил на отца негодующий взгляд. — Сам-то чего не уехал?

«Вылитая Алька, не только ужимками, но и манерой переводить разговор на собеседника, — мелькнуло у Женьки. — Сейчас хамить начнёт, — он вдруг вспомнил, как учась на одни тройки, Лёшка сменил несколько заведений в округе, и везде, по словам жены, оказывались виноватыми учителя. В конце концов, его со скрипом пристроили в элитную физматшколу, откуда открывалась прямая дорога в вуз. Последовавшие годы, он, по существу, занимался вместо сына. А Алексей, вдобавок ко всему, подглядывал за ним и докладывал матери.…Самое интересное, что заполучив-таки диплом, интеллигентом по образу мышления Лёша не стал, и теперь, видимо, даже тяготится своим образованием, — Женька потихоньку вышел на балкон и закурил. — А сам? Приехав из уральской глубинки, честно выдержал немыслимый по тем временам вступительный конкурс. Дальше: воля случая и связи отца, которыми толком не сумел воспользоваться. Правда, и никто из сверстников особых высот и известности не достиг. Однажды их вместе с учителями скатали, как потёртую ковровую дорожку, и отставили в сторону. А наука вернулась в те края, откуда, вместе с табаком и кофе её привели под уздцы русские государи»…

Сигарета догорела почти до фильтра. Женька закинул окурок подальше, и приободрённый вернулся на кухню. Дети прихлёбывали чай из знакомых кружек и что-то тихо обсуждали. Плесков взял свободный стул и уселся рядом с сыном:

— Знакомые ребята в институте остались? — тот моментально развернулся и обрадованно кивнул. — Приходи в себя, будем вместе новую науку двигать.

Незаметно они зажили втроём. Лёшка регулярно навещал мать, иногда оставаясь у неё ночевать. После каждой побывки он день-другой с отцом не разговаривал, лишь поглядывал исподлобья и отделывался односложными фразами. В отличие от брата, Ленка ездила редко и неохотно, и возвращалась, как правило, вся в слезах. Сама Алевтина названивала почти каждый вечер. Женьку она игнорировала, но на квартиру не посягала, и он постепенно стал успокаиваться.

Между тем вышли все мыслимые сроки, а Тома, после каникул на даче, будто сквозь землю провалилась. Она не появлялась в офисе, домашний телефон стоял на автоответчике. «Может повздорили с Ленкой? Или бывший муженёк сумел убедить, что я использовал её, и теперь хочу снова сойтись с Алей», — недоумевал Женька. Потерзавшись, он всё же не выдержал и осторожно поделился сомнениями с дочерью.

— У Томы со здоровьем небольшие проблемы, — пояснила Ленка. — Ничего страшного, но сейчас она в больнице, …какой, просила пока тебе не говорить. С иностранным компаньоном теперь общаюсь напрямую лично я. Он такой предупредительный, уже несколько раз в ресторан приглашал.

— Не нравится мне всё это, — нахмурился Женька.

— Тебе, как отцу, нравственность дочери раньше надо было блюсти. Сейчас она взрослая самостоятельная женщина, — назидательно заметила Ленка. — Ну, не переживай так, — добавила она, искательно заглядывая в его потемневшие глаза. — Этот Эмиль вполне приличный человек: после ресторана на своей машине всегда домой привозит…

Одна головная боль прошла, и тут же возникла другая. Алексей продолжал бездельничать, нимало не заботясь о своём будущем. «Надо намекнуть поделикатнее, что дело не в деньгах, время идёт к маю, люди скоро разбегутся по дачам, и всё отложится до осени», — думал Женька, глядя, как сын часами треплется по телефону.

Почувствовав, что отношения постепенно накаляются, Лёшка вызвался на разговор сам:

— Тут встретил ребят, — сообщил он небрежно. — Проболтались годик-другой по заграницам, сейчас на кафедры вернулись и собирают современные компьютеры, больше для себя. А вокруг позавчерашние продают. Они могли бы