Время пришло - Элла Уорнер

Она тяжело вздохнула.

— Нор, это правда? Мне не хочется ходить по минному полю.

Она все-таки назвала его Нором! Он улыбнулся, пытаясь подбодрить Венди и в то же время не показать овладевшей им сумасшедшей радости.

— Венди, я не ношу камня за пазухой!

Пропавший миллион может подождать. Сейчас у него есть дела поважнее.

— Что ж, перемирие так перемирие, — не слишком убежденно промолвила Венди. — Тогда до вечера, — сказала она и слабо улыбнулась.

Ответив согласием, молодая женщина вышла из библиотеки и быстро закрыла за собой дверь.

Это напомнило Нору его вчерашний уход из Розовых покоев.

Ловушка.

И тут его осенило. Она чувствует то же самое. Причем оснований для этого у нее гораздо больше. Не ему предстоит вынашивать ребенка, рожать и терпеть лишения, выпадающие на долю матери.

Он попытается облегчить ей тяжесть ожидания. Это будет достойная задача. Кроме того, ему нужно оправдаться в ее глазах. И дело тут не столько в ребенке, сколько в самой Венди Рэббитс. Эта женщина запала ему в душу, и он не позволит ей уйти. До тех пор пока не будет… удовлетворен. Да, удовлетворен. Во всех смыслах этого слова.

Венди лежала в своей большой кровати, чувствуя себя глубоко несчастной, и продолжала перебирать в уме события последних шести дней.

Я играю с огнем, думала она. Каждый раз, оказываясь наедине с Нором Нортоном, я играю с огнем. И рано или поздно обязательно сгорю.

После безумной ночи, которая обрекла их на это ожидание, было бы намного безопаснее держаться от него подальше. Но она предпочла оставить дверь открытой.

Быть с ним рядом — значит рисковать; в его присутствии она теряет голову. Ежедневная порция заботы и внимания заставляет ее чувствовать себя еще более уязвимой и порождает беспочвенные надежды. Это не может довести до добра.

Если завтра все кончится, если результат анализа окажется отрицательным и Нор скажет что-нибудь вроде «слава Богу, я спасен!», ее душа съежится и умрет.

Если же все будет наоборот, то она взвалит на Нора бремя, которого тот не выдержит. Отцовский инстинкт усилится, но надолго ли? Со временем «дикий ребенок» обязательно перегрызет узду. Желание быть честным вступит в конфликт со стремлением к свободе.

Венди прекрасно знала, что он пытается не поддаваться острому физическому влечению, в котором никто из них не желает признаться. Он не хочет усложнять их и без того сложное положение, не хочет новой близости, после которой уже нельзя будет отступить без потерь. Каждый из них может в любую минуту прервать перемирие. Они не давали друг другу ни обещаний, ни обязательств. Надо будет вспомнить об этом завтра, когда настанет решительный момент.

Хуже всего то, что она хочет его ребенка, как бы это ни осложнило ее будущее. Несмотря на их непростые отношения, она все еще надеется, что они пара. Именно поэтому инстинкт заставил ее ответить на страсть Нора. Ничем другим объяснить свое поведение Венди не могла. До сих пор она ничего подобного себе не позволяла… а теперь очутилась в ловушке, из которой нет выхода.

Внезапно встрепенулись старые страхи, но Венди решительно отогнала их. Выход есть. Можно просто вернуться к жизни, которую она вела до того, как пришла сюда.

Она беспокойно ворочалась и мечтала, чтобы эта долгая ночь наконец кончилась. Нет, в постели ей покоя не найти! Слишком свежи эротические воспоминания. Воспоминания, заставляющие ее желать повторения. Однако она мечтала о чем-то большем, чем простая физическая близость. Венди безнадежно влюбилась в Нора Нортона, хотя здравый смысл подсказывает, что он скорее ее враг, но никак не друг.

Венди, обуреваемая множеством противоречивых чувств, пыталась заставить себя уснуть. Завтрашний день принесет ответ — тот или иной. Врач пообещал сообщить его по телефону сразу же, как только будет получен результат. Скорее всего, это случится утром. Любой ответ лучше, чем неизвестность.

Нор тоже не мог спать. Он использовал все способы борьбы с бессонницей, которые знал, но те оказались бессильными. Его тело прекрасно знает, чего хочет, и не желает признавать никаких доводов. Каждую ночь он изнывал от желания оказаться с Венди в постели и снова испытать жар дикой страсти. И каждую ночь пытался обуздать это мучительное стремление.

Слава Богу, что перемирие завтра закончится. Ожидание убивает его. Когда станет известен результат анализа крови, можно будет придать их связи новый характер. Если он окажется положительным, беременность Венди сделает их ближе. Во всех смыслах. Если результат будет отрицательным, ему придется убеждать Венди не уезжать. То и другое предполагает какое-то действие… изменение статус-кво… и у него появится возможность выяснить чувства Венди.

Она не может отрицать, что их неодолимо влечет друг к другу. Это неопровержимо доказывает проведенный вместе вечер. И все же Нора терзают сомнения, что сексуальной тяги будет недостаточно, чтобы удержать Венди в «Рокхилле».

Всю последнюю неделю она вела себя очень осторожно, боясь малейшего прикосновения. Даже говорила с опаской и тщательно взвешивала каждую фразу, прежде чем произнести ее. Было видно, что она не доверяет себе и смертельно боится повторить ошибку. Ставя себя на ее место, Нор понимал, что ошибка была чудовищной.

Теперь он знал, что Венди обычно избегала всяких уз, никогда не оставалась подолгу на одном месте, никогда не пыталась пустить корни. Она честно признавалась, что по натуре перекати-поле и перепробовала множество занятий вплоть до самых экзотических — служила матросом на яхте, собирала помидоры, была официанткой, инструктором на туристической базе и даже клоуном на детских утренниках.

Конечно, больше она не попадется на удочку и не станет отвечать на его вопросы, но в правдивости того, что Венди рассказала на первых порах, сомневаться не приходится. Когда Нор расспросил сэра Бредфорда о встрече деда с Венди в ресторане, все сошлось как нельзя лучше. Венди не лгала и не приукрашивала свою биографию.

Догадка о цепи «крестных папочек» тоже не соответствует тому, что теперь знает о ней Нор. Как и пропавший миллион. Для этого она слишком независима и слишком честна.

То, что она провела в «Рокхилле» целых два года, явилось исключением из правила. В этом Нор не сомневался. Но тогда о ней заботился дед — доверие, отсутствие вопросов, одобрение, уважение. Если этого не было, она тут же отправлялась в путь. По крайней мере, такой вывод следовал из отчетов частных сыщиков.

Нор запомнил эти отчеты слово в слово. Он читал их и перечитывал, пытаясь решить загадку женщины ниоткуда. Отзыв миссис Мазини, подозревавшей, что у Венди было трудное детство, продолжал дразнить его воображение.

«Я думаю, она беглянка. Никаких документов. Очень мало одежды. Она говорила, что ей восемнадцать, но, судя по всему, ей было меньше. Максимум шестнадцать. Найти няню, которая согласилась бы путешествовать с цирком, трудно, поэтому я не задавала лишних вопросов. Она сказала, что была приемышем в многодетной семье и привыкла ухаживать за малышами. Правда это или нет, не знаю, но с детьми она обращалась хорошо. Делала все. Никаких жалоб.