Оставьте меня - Гейл Форман

– Вероятно. Но это может стать достойной целью. – Он толкнул мятный пломбир обратно к ней.

Мэрибет взяла немного в рот. И постаралась не думать о зловредных артериях, но в итоге вышло, что только о них она и думала. Может, сегодня двойную дозу статина принять?

– Знаете, что мне покоя не дает? – спросила она.

– Что?

– Что было бы, если бы у меня на тот день не был назначен визит к врачу? Я бы продолжала беспечно есть мороженое, а потом случился бы еще один приступ и я бы умерла?

Доктор пожал плечами.

– Необязательно. Возможно, боль в груди прошла бы, и больше этого не повторилось. Или боль в груди стала бы сильнее, и вы бы все равно попали в неотложку. Еще, независимо от боли, мог бы случиться серьезный рецидив, и вы, как вы сами сказали, умерли бы.

– Да, умеете вы все же с пациентами разговаривать.

– Вы не кажетесь мне человеком, с которым надо нежничать.

– А вот тут вы не правы. Со мной надо нежно, – ответила Мэрибет. – Только без вранья.

– Иногда это вещи несовместимые.

Она кивнула.

– Мой отец, приемный, не знал, что у него больное сердце, а потом – инсульт и кома, через две недели умер. Я даже не знаю, что лучше, чтобы всю жизнь над тобой висела угроза, или прожить до последнего дня в блаженном неведении?

Мэрибет ждала, он скажет, что лучше знать. В конце концов, он этим живет, тем, что сообщает людям эти новости, правит то, что сломалось. Но доктор Грант вместо этого ответил:

– Думаю, тут как и со всем остальным в жизни. За знание приходится платить – спокойствием, ощущением неуязвимости или чем-то еще менее измеримым.

– Правда дает тебе свободу, но в первую очередь она делает тебя несчастным, – продолжила Мэрибет, цитируя один вдохновляющий плакат, который запомнился ей со школы.

– Именно.

На следующий день в библиотеке Мэрибет открыла сайт для поиска биологических родителей, перешла на соответствующую вкладку. Там оказался базовый опросник – имя, дата рождения, вероисповедание, имена приемных родителей, контактные данные.

Казалось, что она заполняет обычную анкету в Интернете – как записать близнецов на какие-то занятия или купить большую партию подгузников.

Когда дело дошло до контактных данных, она ввела новый номер телефона и никак не могла решиться вписать туда старый электронный адрес. Мэрибет не открывала этот ящик с самого отъезда. Наверняка там ее ждут пачки писем – стенания Джейсона, продуманные письма от Элизабет с выражением беспокойства, лицемерные выражения заботы от родителей из близнецовой группы, уж не говоря про обычную групповую рассылку «Яркого старта» и всякие подписки. Мэрибет содрогнулась от одной мысли. К этому она возвращаться не хотела. Так что оставила это поле пустым.

Палец на миг завис над кнопкой «Отправить».

– Ты правда не хочешь ее найти? – спросил ее Джейсон еще в колледже, когда его родители разводились. И снова задал этот вопрос, когда один его хороший друг полетел в Южную Корею знакомиться со своими родными братьями и сестрами. И после того, как родились близнецы. – Ты правда не хочешь ничего знать о своих родных?

– Вы – моя семья, – всегда отвечала она.

Мэрибет задумалась – до сих пор ли это правда?

И нажала «Отправить».

Мэрибет постучала к соседям. Она нервничала. Даже думала, не написать ли эсэмэс, но такое приглашение казалось слишком неформальным. Хотя это смешно. Она же не на рождественский бал их звала. А просто на ужин.

Рядом с библиотекой оказался рыбный магазин, и Мэрибет решила приготовить паэлью. Но все эти морепродукты такие дорогие, возни много – заморачиваться ради одной себя казалось чересчур. К тому же после похода в кафе с доктором Грантом настроение улучшилось. Дело было не только в мороженом, но и в беседе. Ей хотелось больше общаться, а Тодд с Санитой были единственным вариантом.

Мэрибет обрадовалась, что дверь открыла Санита. Тодд даже после того момента близости во время прошлой поездки пугал ее. И Мэрибет крайне удивилась, когда Санита в ответ так резко покачала головой, что хвост метнулся из стороны в сторону.

– Нет, – сказала она. – Мы не можем. Вообще никак.

Мэрибет почувствовала, что щеки разогрелись. О чем она только думала? Тодду с Санитой лишь чуть за двадцать, а ей – между сорока и пятьюдесятью. Она приняла их общительность за готовность дружить, а на самом деле она просто старуха, которой они помогли перейти через дорогу.

– А-а, ну ладно. – Мэрибет попятилась.

– Просто завтра понедельник, – сказала Санита. Увидев, что Мэрибет не понимает, она пояснила: – Это День Футбола. Наши играют с «Титанами».

– А-а, футбол. – Мэрибет едва ли что-то знала о таких вещах. Джейсон «болел» лишь изредка, но вот ее свекор был ярым поклонником одной команды. «Джаентс»? Или, может, «Джетс»?

– Мы их порвем, – добавила Санита.

– А-а. – Мэрибет не знала, что сказать. – Ну, что ж, успехов.

– Погодите. А что вы собрались делать? – спросила Санита. – Мне давно никто ужина не готовил.

– Паэлью.

– У Тодда аллергия на морские гребешки.

– В этом рецепте их нет.

– Может, сюда с ней придете? Если, конечно, не против с нами игру посмотреть.

– Правда?

– Начало в пять-тридцать, но лучше приходите пораньше, потусуемся.

«Потусуемся».

– Ладно.

– Но предупреждаю, Тодд тиранически против, чтобы во время игры говорили о чем-то, кроме игры. – И Санита закатила глаза, словно говоря: «Мужики».

Мэрибет улыбнулась.

– Я приду в пять.

Рецепт оказался, в хорошем смысле, непростым, разделывать и отделять, нарезать так и сяк. Она работала методично, но расслабленно, с бокалом красного вина (доктор Грант настоял, что этому надо радоваться). Мэрибет даже рыбьи головы купила, чтобы самой сделать бульон.

Когда морской аромат заполнил квартиру, Мэрибет попыталась вспомнить, когда в последний раз готовка казалась роскошью, а не изнурительной обязанностью. Когда не приходилось думать о том, что нужно успеть приготовить, подать и убрать в крошечный промежуток времени между работой и плачем от усталости (обычно плакали дети, но не всегда). А сейчас ей не надо беспокоиться о том, будет ли Лив томатный соус, рис или брокколи. Не надо думать о том, что Оскар испугается морских гадов с головами. Не надо рассчитывать плюсы и минусы сложного блюда: стоит ли его вкус лишней грязной посуды.

Сейчас даже уборка на кухне была в радость. Доска для нарезки испачкана. Помыта. Теперь она чистая. Такие простые радости. Это приносило какое-то очень глубинное счастье, как некогда редактура.